Манфред Кох-Хиллебрехт - Homo Гитлер: психограмма диктатора

Гомоэротические наклонности немецкой интеллектуальной элиты нагляднее всего проступают в гимнастических занятиях. Очевидное предпочтение, которое образованные люди отдавали грекам перед римлянами, несмотря на то что последние были намного более значимы для европейской культуры, привело к «тирании греческого начала в немецкой мысли». Подобное подражание странным образом преломленному образцу способствовало не только особенности немецкого школьного образования, бородатые немецкие учителя гимназий (такие как «Профессор Унрат») и университетские профессора (в отличие от «изнеженных» римлян греки не брились), но и вносило в германскую систему воспитания определенный гомоэротический оттенок, который и позволил определенным образом появляться подавленным сексуальным отклонениям Адольфа Гитлера.

Голо Манн указывал на гомоэротические тенденции в немецком движении сельских школ. Более того, он проводил прямую параллель между Куртом Ханом, основателем знаменитого интерната в Залеме, и Адольфом Гитлером: «Они оба любили эстетический элемент, каждый в своей области; имперские партийные съезды с роскошными парадами, муштровку, "Мейстерзингеров", сниматься на пленку; праздничные спортивные состязания, униформу, организованные специально для зрителей представления в Залеме, даже если никаких зрителей и не было».[26]

Также, как и Гитлер, Курт Хан пришел к выводу, что моральное разложение может быть остановлено элитой, которая будет закалена суровыми спортивными занятиями: «бег на длинные дистанции, прыжки в длину и высоту, перетягивание каната, бег по пересеченной местности, не более трех стаканов воды в день».

Кроме того, в системе воспитания, внедренной в Залемском интернате, также присутствовал скрытый садистский подтекст. Вор наказывался «жестоким спортивным способом», надзирать за учениками Хану помогали члены боксерской команды. Голо Манн рассказывал: «Мы должны были сражаться два раунда. В паузе между ними я с удивлением увидел, что у Конрада настолько сильно шла кровь из носа, что ее пришлось унимать ватой, прежде чем мы продолжили бой».

Как и в НСДАП, девушки допускались в Залемский интернат только как существа второго сорта. Как вспоминал Голо Манн: «Что касается девушек, то пока у руководства стоял Хан, они играли весьма неприятную роль приниженного меньшинства. Для девушек имелся специальный руководитель, точно такой же, какой был и у приходящих учеников».

Курт Хан «невероятным усилием воли подавлял в себе склонность к гомосексуализму. В результате в интернате царила атмосфера страха и принуждения, которая поддерживалась почти инквизиторскими методами братьев-иезуитов». Слишком близкие отношения между мальчиками в Залемском интернате всячески порицались и презрительно обозначались словом «липнуть». «Если мальчик положил своему другу руку на плечо или они вместе сидели на велосипеде, или если в комнате для медитации они лежали на полу слишком близко, их сразу же обвиняли в том, что они "липнут" друг к другу».

Со времен Гете немцам импонировал эстетический компонент гомоэротизма. «Вне всякого сомнения, гомосексуализм Викельманна был основан на почти чувственной красоте греческих юношей».[27] Христианство наложило табу на наготу и изображение обнаженных мужчин. Викельманн смог добиться того, что нагота античности получила общественное признание. Он разглядел в мраморных торсах не порочное плотское желание, но благородную простоту и спокойную величавость. Кроме того, Викельманн указал на то, что у статуи отсутствуют какие-либо индивидуальные черты, поэтому нет оснований и далее подозревать скульпторов в запретных чувственных желаниях. Наконец, Вильгельм фон Гумбольдт объявил человеческое тело мерой всех вещей. Однако женщина не обладала нужной для этого «строгостью форм», которая, согласно Фридриху Шлегелю, могла быть только «у тела, гладкого как мрамор». Естественно, речь шла исключительно о мужском теле. В этом пункте немецкая гомоэротическая традиция пересекается с содержащимися в «Майн кампф» размышлениями фюрера о «вечности греческого идеала красоты».

Гитлера воодушевляли стилизованные под античность мужские статуи с ярко выраженным сексуальным началом. «Скульптуры Арно фон Брекера и барельефы с обнаженными мужчинами играли важнейшую роль в самовоплощении третьего рейха. Эти фигуры стали символами героической силы воли и готовности пожертвовать собой во имя родины. Адольф Гитлер считал две мужские обнаженные статуи Брекера, символизировавшие партию и армию, самыми прекрасными образцами германского искусства». «Обнаженное мужское тело выдвигалось в качестве политического символа: нацисты устанавливали подобные идеализированные статуи именно на общественных зданиях». «Мужские тела в своей наготе стали символами фашизма».[28]

Напротив, женские статуи в принципе не соответствовали вкусу Гитлера. Они выглядели гораздо менее убедительно уже потому, что женская одежда была более привязана к определенной эпохе. Во время застольных бесед 17 мая 1942 года он заявил: «Так как памятники женщинам в принципе невозможно одеть в классические греческие одежды, не остается другого выхода, как ваять женские бюсты».

Нацистская культура тела была в той или иной степени построена на скрытых гомоэротических тенденциях германского искусства. В эпоху наполеоновских войск отец современной гимнастики Йан писал в книге «Немецкая гимнастика» (1816), что гимнаст должен быть «целомудренным, чистым, талантливым и искренним». Он считал, что гимнастические тренировки должны не только придавать форму телу, но и закалять мораль. «Гимнасты носили простую одежду, которая не мешала тренировкам и позволяла видеть подробности фигуры атлета».

Йан тренировал своих одетых в трико юношей в берлинском Хозенхайде не только для войны с Наполеоном, прежде всего он стремился подготовить к борьбе с изнеженностью, феминизацией, рококо, рюшками, бантами и шлейфами. Риторика и поэзия освободительной войны имели ярко выраженный гомоэротический акцент, который затем активно использовал Гитлер.

В каждой эпохе новой истории Германии присутствовало какое-либо общественное течение, так или иначе связанное с гомоэротизмом. Нацисты также воспользовались этим рецептом успеха. Как писал Джордж Моссе: «Прежде чем представить взору общественности мужское тело, его требуется соответствующим образом подготовить: это тело должно быть гладким, загорелым и лишено волосяного покрова. Его следует сделать почти прозрачным, почти лишенным индивидуальных признаков и какого-либо намека на сексуальность. Подобное тело становится абстрактным символом арийской красоты, как спортсмены в фильме Лени Рифеншталь об Олимпиаде 1936 года».