Милош Губачек - «Титаник»

По данным отчета лорда Мерси, в III классе «Титаника» размещалось 706 пассажиров, из них 510 мужского пола. Ввиду того что в это число входило 79 детей, можно предположить, что на судне находилось более 450 мужчин, плывших III классом. Разумеется, капитан и его помощники приняли все меры для того, чтобы приказ «женщин и детей вперед» выполнялся неукоснительно, даже если несколько сотен мужчин бросятся к спасательным шлюпкам. Поэтому возле основных выходов были расставлены стюарды, матросы и даже кое-кто из младших офицеров, которые следили за тем, чтобы первыми на шлюпочную палубу действительно прошли женщины и дети. Но время шло, росло гнетущее чувство опасности, усиливалась нервозность, и со стороны мужчин участились попытки проникнуть на шлюпочную палубу. Пока члены команды оставались на своих местах, только небольшому числу мужчин из III класса удалось пробраться на верхние палубы по аварийным трапам или по некоторым из многочисленных переходов. Однако к двум часам ночи, когда положение судна стало критическим, большинство постов было снято. Но к этому времени с «Титаника» уже спускали последние спасательные шлюпки.

Известно, что женщинам из кают III класса не препятствовали выйти на шлюпочную палубу, наоборот, их всячески призывали к этому, но, к сожалению, не всегда эти призывы находили положительный отклик. Многие из женщин, размещавшихся на корме, сначала вообще отказывались покидать свои каюты. В ходе лондонского расследования адвокат пассажиров III класса У. Д. Харбинсон констатировал:

— Хочу однозначно заявить, что при обсуждении данного вопроса не представлено никаких доказательств, которые обосновывали бы обвинения в преднамеренной попытке задержать пассажиров III класса. Не существует никаких свидетельских показаний, на которых могло бы основываться такое утверждение, и у меня нет оснований утверждать, что женщины из III класса были намеренно отправлены обратно или им препятствовали выйти на шлюпочную палубу… Далее, не существует никаких доказательств, что, достигнув шлюпочной палубы, они столкнулись там с какой-либо дискриминацией со стороны офицеров или матросов при посадке в шлюпки…

В ходе того же расследования генеральный прокурор заявил:

— Есть одно соображение, которое пришло мне в голову и которое, я думаю, заслуживает внимания. Это тот факт, что пассажиры III класса были эмигрантами… и, конечно, везли с собой много вещей. Покинуть каюту, а тем более судно и сесть в шлюпку, сознавая, что все их скромные пожитки остались на палубе… Естественно, они не могли и думать об этом, а если принимали решение, то не так легко, как те, у кого не было с собой вещей… Опять же, если учесть, что речь идет об эмигрантах, которых просили сесть в шлюпки, висевшие на канатах на высоте более двадцати метров над водой, и в этих шлюпках собирались спустить в море, а многие из них, скорее всего, до этого никогда не бывали на судне, тем более на таком огромном, думаю, легко понять, почему пассажиры III класса отказывались садиться в шлюпки и почему на палубе их осталось гораздо больше, чем пассажиров I или II классов. Есть еще одно, хотя и не столь важное, соображение: конструкция судна была такова, что добраться до спасательных шлюпок из помещений III класса было гораздо сложнее, чем из помещений I и II классов.

В незавидном положении оказался и персонал французского ресторана I класса, занимавший каюты III класса на палубе Е. Эти люди не относились ни к пассажирам, что было совершенно очевидно, ни к членам экипажа, поскольку не являлись сотрудниками судоходной компании «Уайт стар лайн». Месье Гатти, получивший у компании концессию на размещение на борту «Титаника» ресторана, привел на судно своих людей, и теперь их положение было не так-то просто. Ситуация осложнялась еще и тем, что они были французами и итальянцами, а англосаксы в начале столетия относились к представителям этих национальностей с некоторым предубеждением.

Поль Може, помощник шеф-повара ресторана, проснулся от тревожных звонков и вышел из каюты узнать, что происходит. У входа в машинное отделение он встретил капитана Смита и еще с минуту наблюдал за толпившимися в коридоре пассажирами III класса. Он даже прошел на шлюпочную палубу, где матросы готовили шлюпки, и там вновь увидел капитана, убеждавшего женщин сесть в них. Затем Може вернулся на палубу Е, чтобы сообщить шеф-повару обо всем, что увидел. Он нашел его в каюте вместе с другими поварами ресторана. Когда Може сказал, что судно, вероятно, в опасности и что надо скорее выбираться наверх, шеф-повар вначале рассердился и накричал на него, чтобы он не устраивал паники. Но потом выслушал, и оба отправились выяснять действительное положение вещей, а остальных поваров попросили пока подождать. Може и шеф-повар пошли тем же путем, по которому стюард Харт выводил наверх группы женщин, но, подойдя к проходу между II и III классами, наткнулись на серьезное препятствие. На заседании лондонской следственной комиссии Поль Може рассказывал лорду Мерси:

— Там были два или три стюарда, и они не хотели пропустить нас дальше. Я был в обычной одежде, и шеф-повар, по-моему, тоже. Мне кажется, что он был не в форменном костюме, а одет, как и я. Я просил стюардов позволить нам пройти, объяснил, что я помощник шеф-повара, и один из стюардов сказал: «Идите, и чтобы духу вашего здесь не было !» А другие повара остались на своей палубе, они не смогли пройти наверх. Это и стало причиной их гибели… Мне разрешили пройти, мне и шеф-повару, потому что я был одет, как пассажир. Думаю, причина в этом, почему мне позволили пройти…

Так Поль Може и шеф-повар французского ресторана оказались на шлюпочной палубе. Кроме них, из всего персонала ресторана это удалось только месье Гатти. Остальные остались внизу, и, когда им удалось наконец выбраться, было уже слишком поздно, как и для остальных пассажиров-мужчин из III класса.

На шлюпочной палубе продолжался спуск спасательных шлюпок. Когда третий помощник Питман предложил женщинам садиться в шлюпку №5, к нему присоединился и пятый помощник Лоу. Вокруг шлюпки собрались практически только пассажиры I класса. Бывший офицер армии США капитан Э. Дж. Кросби, чувствовавший себя не новичком в море, одним из первых привел к шлюпке свою жену и дочь. Кросби с самого начала понял, что положение серьезно. Сразу же после столкновения с айсбергом, когда его жена отказывалась покидать удобную постель, он сказал ей:

— Если ты сейчас же не встанешь, то пойдешь ко дну!

Затем он объяснил уже более спокойно:

— Судно очень сильно повреждено, однако я надеюсь, что благодаря водонепроницаемым переборкам оно удержится на плаву.

Но теперь на шлюпочной палубе Кросби уже не уповал на «непотопляемость» лайнера. В шлюпку вошли и другие женщины, включая жену юриста и банкира из Сан-Франциско Уошингтона Доджа с пятилетним сыном.