Станислав Пестов - Бомба. Тайны и страсти атомной преисподней

В общем, история учит тому, что большевики ничему не учатся. Еще в советские времена проект по нанотехнологин был показан генсеку, страдающему недержанием речи, который неоднократно обзывал себя «реформатором». Однако, из всех реформ ему удались только две — одна, связанная с личным благополучным, а вторая — гласность, при которой, в основном, был слышен только его голос, да Раисы Максимовны.

Нынешнее демократическое правительство может и не против, чтобы развивалась новая отрасль, особливо если денег не просят, но заняться этим основательно, толкать вперед ее нет ни времени, ни сил. То реформы, то война в Чечне, то, понимаешь ли, перевыборы да болезни президента выжимают все соки. Да и вообще — это, похоже, дело далекого будущего…

Однако, новой отрасли нужна не только материальная поддержка. В мировом сообществе ученых, занимающихся новой технологией, должен явно быть слышен голос государства российского и, вообще, всех государств планеты, который бы остерегал бы от скатывания нанотехнологии на военные рельсы.

В свое время, после первого испытания ядерного оружия ученые создали Пагуошское движение, не без участия которого были достигнуты известные ограничения в ядерных вооружениях, а также запрещения испытаний их.

Уже многократно высказывалась мысль об особой ответственности ученых, обладающих необходимой информацией для осмысления перспектив новых открытий. О необходимости создания всемирной организации для разработки нанотехнологии и планирования ее мирного использования. О необходимости контроля силами ученых, политиков, общественности за применением результатов новых открытий только для блага человечества. А это потребует полной открытости в исследованиях, полного доверия между странами и народами, отказа от национальных разработок нанотехнологии в пользу международных.

И первым шагом на пути к такому сотрудничеству должна стать полная информированность всех государств мирового сообщества, всех народов и буквально каждого человека о тех плюсах и минусах, что несут с собой новые открытия.

Если в США уже читается в университетах стандартный курс лекций по нанотехнологии, выходят видеофильмы, книги, научные журналы по этой теме, то в России только пробуют в немногих ВУЗах начать новый курс лекций, в школах эта тема вообще не излагается, а первая книга, в которой будет популярно и более или менее полно изложено все, что связано с появлением новой отрасли, будет издана вероятно не ранее чем через год.

Пройдет немало времени, пока нанотехнология станет самостоятельным предметом в школе, пока будут изданы миллионными тиражами учебники для студентов и школьников, пока появятся научные и популярные журналы, а сами исследования станут наиболее приоритетными в классической и прикладной науке.

И нет задачи более важной, чтобы эти исследования не только на привели к новым видам оружия, но и помогли бы ликвидации таких страшных вооружений, как военный «термояд».

Первое из этих писем было отправлено будущим академиком Флеровым едва ли не из фронтовых окопов в Кремль — Сталину.

Второе письмо с острова Сахалин солдат Олег Лаврентьев направил также Сталину.

А третье пришло не так уж давно из в/ч 96609 от рядового Виктора Лапай. Сталина уже не было и Лапай обратился к Председателю Госкомитета по науке и технике СССР.

У все трех писем много общего кроме того, что их писали солдаты и обращались при том в самые высшие инстанции страны. Общим и главным в них было то, что солдаты искренне заботились о могуществе страны и предлагали новые, никем тогда еще не осуществленные открытия и технологии, которые дали бы неоценимые преимущества в экономике и вооружениях СССР.

Но вот судьба писем и авторов их оказалась весьма разной. Потихоньку, не спеша, стал подавать признаки жизни урановый проект, о котором писал в 1942 году Флеров. И не столько из-за его настойчивых писем и телеграмм, сколько из-за случайно совпавшей по времени многочисленной информации от разведки. По настоящему проект ожил после атомной бомбардировки двух японских городов…

Письмом Олега Лаврентьева в 1950 году заинтересовался куратор атомного проекта Берия, и даже пригласил его к себе на прием, где Лаврентьев познакомился с Сахаровым, который и рецензировал письмо солдата. По поводу предлагавшегося там проекта водородной бомбы Сахаров ничего не сказал, речь шла только о второй части письма, где была обоснована идея управляемого термоядерного синтеза. Эту идею после некоторой модернизации Сахаров впоследствии посчитал своей и только спустя десятилетия признал, что автор открытия — Лаврентьев. История до сих пор не закончена, поскольку теперь необходимо официальное подтверждение авторства…

А история с письмом рядового Лапая по сути дела только начинается. «Еще до армии, — пишет Лапай в Госкомитет, — я серьезно увлекался физикой, проблемой нанотехнологии. К сожалению, только в армии мне пришла в голову идея быстрого развития этой области с использованием явления «прыгающих атомов».

Далее Лапай предлагает практическую схему туннельного микроскопа размером не более 10 мм, который позволит очень быстро выращивать микросхемы. Далее он развивает идею — создать строительный микроскоп, содержащий множество микророботов, для производства объемных микросхем, со скоростью построения 10 –4— 10 –5 м/сек.

«Так можно вырастить, — оценивает он, — суперкомпьютер с оперативной памятью свыше 10 19 бит и суммарным быстродействием 10 25 операций в секунду. Такой суперкомпьютер может запомнить всю информацию, накопленную человечеством… Огромная память и быстродействие позволяет ему достоверно смоделировать самые сложные системы и явления природы… Произойдет революция в работотехнике, медицине, телевидении…»

В конце письма Лапай пишет: «Кстати говоря, в нашей стране исследования по термояду тоже начались с письма военнослужащего».

Идеями рядового Лапая заинтересовались в Госкомитете и направили его письмо в зеленоградский Институт физпроблем (НИИФП). Одновременно Госкомитет обратился к командиру войсковой части, где служил Лапай, с просьбой командировать солдата в Зеленоград, для проведения бесед с ним.

В судьбе Лапая большое участие приняли профессора МИЭТ — Шермергор и Неволин. В конце концов, солдата досрочно демобилизовали и его зачислили сразу на 2-ой курс МИЭТа. Но тут произошли катаклизмы, которые все перевернули в стране. СССР распался и Лапай Виктор Кириллович уехал к родным, в Харьков. В чужую теперь страну. С тех пор о нем ничего не слышно.