Михаил Грабовский - Плутониевая зона

Поскольку Ванников и Курчатов, а в качестве приглашенных — Музруков, Чернышев и Царевский, обязаны были периодически присутствовать на заседаниях СК, Берия обязал «министра путей сообщения т. Ковалева выделить один специальный пассажирский вагон… с передачей его на баланс Первого главного управления… для обслуживания научных работников».

В связи с планируемым в начале января 1948 года резким увеличением на комбинате количества вольнонаемных рабочих и служащих Мешик инициировал обсуждение в СК вопроса «об организации политуправления в Первом главном управлении и политотделов на его предприятиях и в учреждениях».

Из протокола № 51 заседания СК от 12 января 1948 года:

«IV… Считать необходимым на ближайшем заседании СК более подробно обменяться мнениями по данному вопросу.

Поручить т. т. Первухину, Завенягину, Мешику дополнительно проработать вопрос об обеспечении руководства партийными организациями предприятий и учреждений Первого главного управления через систему парторгов ЦК ВКП(б)».

Март 1948 года…

Метель слепила глаза… А днем было так тепло, что снежные сугробы начали бурно подтаивать. Кое-где появились ручейки. Но для настоящей весны было слишком рано. Николай Михайлович поежился и в первый момент потянулся обратно в свою натопленную комнату. «Дрянная погода, — подумал он, — схожу в другой раз». Но потом взял себя в руки, натянул пониже ушанку. Решил, значит, решил. Надо выполнять. Тем более, доверили.

Настроение у Кузнецова с приближением монтажа графитовой кладки и других конструкций реактора улучшалось день ото дня. Его включили в наладочную бригаду механиков. Монтажный аврал захватил его, как вихрь. Несколько дней назад его «наградили» почетной партийной нагрузкой: поручили шефство над женским общежитием № 2.

В зону начали завозить девушек после окончания химических вузов и ребят-механиков после техникумов. На объекте «Б» начал формироваться коллектив эксплуатационников: аппаратчиц, операторов, ремонтников. К пуску завода их ожидалось около двух тысяч.

— Молодежи надо помочь, — наставлял Николая Михайловича партгрупорг Серегин, — осесть на новом месте, обжиться… 14 потом, нельзя же выпускать их из-под контроля, понимаешь? Чем они дышат, их настроение, досуг — надо знать все. Мы же за них в ответе.

Кузнецов и сам прекрасно понимал: за неуравновешенной современной молодежью нужен глаз да глаз. Вот и вышел в воскресный вечер на первый обход, произвести разведку.

Общежитие находилось в том же квартале, в одноэтажном бараке. Кузнецов распахнул входную дверь в торце, ввалился в общий коридор, оттопал снег с ботинок, энергично помахал ушанкой над полом. Огляделся. Обстановка просматривалась с трудом через тусклое свечение одинокой сорокаваттной лампочки.

В дальнем углу — печка, рукомойник и узенькая дверь в туалет. По правую руку, у стены — напиленные дрова, ведра, тряпки. У печки на трех веревках — женское белье.

Слева — четыре одинаковые двери. За каждой из них устроились по две-три девушки из Воронежа или Горького. Первые две комнаты Кузнецов посетил мимолетно, несколько смущаясь своей роли. Обежал быстрым взглядом общую обстановку и сделал несколько заготовленных замечаний. В третьей Николай Михайлович, осмелев и освоившись, решил задержаться. Разведать все поосновательнее.

— Здравствуйте, девоньки! — Кузнецов неуклюже ввалился сразу же после решительного стука и ответа «можно, можно». — Не ждали?

Две девушки дружно взвизгнули от неожиданного появления недобритого мужчины подозрительной наружности. Одна из них привстала с кровати, торопливо застегивая блузку под шерстяной кофтой. Другая, схватив косынку с прикроватной тумбочки, прикрыла самодельные бигуди. Третья, постарше, сидевшая за столом перед толстым открытым учебником, даже не шевельнулась. Только вопросительно посмотрела в его сторону.

— Як вам от рабочего коллектива объекта «А», — представился Кузнецов, — направлен для оказания общественной помощи.

— Мы очень рады, — холодно произнесла ученая девушка. — Таня, ты не ойкай, а подай нашему старшему помощнику стул. И помоги раздеться.

Кузнецов уселся поудобнее, положив руки на колени и придирчиво оглядывая санитарное состояние комнаты. Острый глаз бывшего фронтовика не улавливал очевидных изъянов. Вокруг было чисто и прибрано. Кровати аккуратно застелены. Стол не завален мелочами, покрыт чистой клеенкой с бесчисленными серпами и молотами. Окошко занавешено постиранными и выглаженными тряпочками с красными маками. Художественным оформлением стен Кузнецов тоже остался доволен. Цветной портрет товарища Сталина в парадной военной форме разумно выделялся рядом с выцветшим лицом бородатого ученого по фамилии Менделеев. Как и в первых двух комнатах — явное нарушение ТВ в связи с установкой на кирпичах электрического «козла». Это замечание Николай Михайлович решил придержать на потом.

— Вы уж представьтесь нам, пожалуйста, — предложила старшая, чуть отодвинув от себя книгу.

— Обязательно. Николай Михайлович Кузнецов, — он сделал паузу и улыбнулся. — На заводе меня многие зовут просто Михалыч. Можно и так.

— Николай Михайлович, — защебетала округлая девушка с рыжими волосами в бигуди, — а что же вы заранее не предупредили нас о вашем визите? Мы бы приготовились, принарядились.

— Вас как, извините, зовут? — повернулся к ней Кузнецов. — Ах да, Таня. Так вот, Татьяна, разведка всегда производится без предупреждения. Скрытно и внезапно. Ясно?

— Ясно! — улыбнулась Таня. — А теперь, товарищ, Кузнецов, доложите коротко о результатах разведывательной операции. Где передний край обороны? Численность противника?

Кузнецова не обидела девичья насмешка. Но старшая решила вступиться.

— Не ерничай, Танька! — строго произнесла она и протянула руку Кузнецову для дружеского знакомства как фронтовик фронтовику: — Лидия.

Она потеряла родителей в первые же месяцы войны под Смоленском. Своими глазами нагляделась в медсанбате на повседневный кровавый ужас войны. И с тех пор разучилась говорить весело и легко о страшном. Война для Лидии теперь никогда не закончится. Она засела в ней до конца жизни. Наступившая тишина для Лидии была минутой молчания.

— А где же вы воевали, Николай Михайлович? — попыталась разрушить общее неловкое молчание третья девушка, Варвара, с узким лицом и удивительно большими глазами.

— О, это длинная история. Начинал еще под Москвой. А закончил у немцев. Там меня немножко задели. За плечо. Ну это долго рассказывать… Как-нибудь в следующий раз. А вы-то сами откуда будете? — Кузнецов переключился мыслями на сегодняшний день.