Питер Смит - Бой неизбежен!

Даже в выборе членов следственной комиссии видна рука Черчилля. Лорд Корк считался решительным офицером, полным «наступательного духа», и Черчилль в то время доверял ему абсолютно. Во время Норвежской кампании Черчилль уже вручил ему командование. Более того, он отправил лорду Корку целую серию директив в обход главнокомандующего Флотом Метрополии адмирала Форбса, которому Корк подчинялся. Поэтому можно охотно поверить, что такой человек добыл бы результат, которого жаждали Черчилль и Адмиралтейство. Но если таковы были их ожидания, то они недооценили «Джинджера», которого прозвали так за огненно-рыжую шевелюру и пламенный темперамент. Прежде всего и в основном он был моряком, а не дипломатом.

Джинджер Бойл (он же лорд Корк энд Оррери) был энергичным человеком. В сентябре 1933 года он поднял флаг на «Нельсоне» в качестве главнокомандующего Флотом Метрополии. Он сменил адмирала сэра Джона Келли. Келли был специально назначен главнокомандующим после Инвергордонского мятежа, чтобы успокоить рядовых матросов. Келли блестяще справился со своей задачей, но все это отрицательно сказалось на боеготовности флота. Сразу после назначения адмирал Бойл вывел флот в открытое море на учение и быстро восстановил моральный дух офицеров, которые испытывали определенную неуверенность после выступлений матросов.

«Джинджер Бойл был сторонником жесткой дисциплины, а взрывы его вулканического темперамента заставляли окружающих ходить на цыпочках. Его особенно интересовало состояние зенитной артиллерии, он выделил премию для награждения самого лучшего корабля. Он охотно доверял своим подчиненным, не стремясь все замыкать на себе. После 2 лет на этом посту Корк энд Оррери стал командующим Портсмутской базой. В 1940 году он был назначен командиром эскадры, которая должна была отбить Нарвик. К концу мая он выполнил это задание. Интересно отметить, что он получил высшее звание, прослужив все время на флоте. В Адмиралтействе он провел всего пару месяцев в 1940 году».

Такой человек вряд ли поддался бы влиянию политиканов в той работе, которую ему поручили провести в Гибралтаре. Его заместителем был назначен адмирал сэр Джордж О'Ойли-Лион.

Тем временем и без того неприятная ситуация еще больше ухудшалась передачами итальянского радио, которое на весь мир раззвонило о том, что эскадра Сомервилла бежала от флота Кампиони и при этом понесла тяжелые потери. Эта ложь повторялась так часто, что ее отзвуки можно найти в трудах послевоенных историков. «Действия британского командира в Лондоне сочли настолько неудовлетворительными, что после возвращения в Гибралтар он обнаружил себя в «интересном положении» перед следственной комиссией. Ему пришлось оправдываться за то, что он не вел бой более энергично».

Подобные заявления, сделанные после бегства итальянского флота, были наглой ложью, однако они слышались тут и там. Поэтому Черчилль, который сам был хорошим пропагандистом, быстро увидел их опасность. Он изложил Паунду и Александеру свои опасения на этот счет, однако при этом он даже не пытался скрыть своего предвзятого мнения.

«Совершенно очевидно, что адмирал Сомервилл потерял доверие Совета Адмиралтейства. Этого вполне достаточно, чтобы приказать ему спустить флаг и заменить его Харвудом, не приводя никаких других оснований, кроме того, что такая замена необходима из общих соображений. Это действительно так, потому что еще до этих двух эпизодов (вероятно, он подразумевает Спартивенто и либо Оран, либо бегство Соединения Y) доверие к нему заметно поколебалось».

Он добавил, что теперь стало ясно, что Корка лучше было не посылать в Гибралтар. Но было уже поздно, потому что Корк отбыл, а Сомервилл знал об этом. Более того, подобное решение дало бы итальянцам благоприятную пищу для новых выпадов, а в глазах остального мира скорее подтвердило бы, чем опровергло их заявления. Александер также предупредил, что подобные действия позволят Сомервиллу говорить, что с ним попросту бесчестно расправились. Поэтому было решено не мешать комиссии работать. Черчилль и Совет Адмиралтейства с треском наступили на уложенные ими же самими грабли.

Черчилль упрямо отказывался признать свое поражение. Он писал: «Если суд сочтет адмирала виновным и если не вскроется каких-то других фактов, кроме известных нам, я надеюсь, что все закончится на этой неделе».

Однако, как отмечает британский историк МакИнтайр, следственная комиссия не сделала тех выводов, которых от нее ждали. И результаты ее работы бумерангом ударили по затеявшим это позорное расследование.

В конце концов, после долгого и утомительного изучения обстоятельств боя следственная комиссия пришла к следующему выводу: «Руководство боем было правильным и смелым. Его успех гарантировал решение основной задачи операции, а именно: своевременное и благополучное прибытие конвоя в пункт назначения, несмотря на противодействие превосходящих сил противника».

Комиссия также ясно дала понять, что считает причины, по которым Сомервилл прервал бой именно в тот момент, когда это было сделано, совершенно обоснованными. Так у критиков был выбит самый главный козырь.

Такое заключение означало, что командир Соединения Н отмщен, вся критика в его адрес моментально заглохла. Черчилль был вынужден согласиться с этим. Однако только после обстрела Генуи в 1941 году он сменил гнев на милость и прекратил преследовать Сомервилла.

После того как все закончилось, лорд Корк написал Сомервиллу дружеское письмо, надеясь полностью развеять остатки сомнений:

«Я надеюсь, что после того как все вчера закончилось, вы почувствовали, что мне не нравится положение, в которое вас поставили после вашего успешного боя неделю назад. Мне очень жаль. Скорее всего, ваша реакция на действия Адмиралтейства будет слишком резкой по следующим причинам. Всегда найдутся критики, готовые поднять крик и предложить, что следовало бы сделать, хотя они совершенно не знакомы ни с сутью дела, ни с его деталями. Эти люди всегда жаждут результата, их можно найти в стенах Адмиралтейства и вне их, в самых высоких штабах (я говорю на основании личного опыта). Не сомневаюсь, что они и сейчас примутся кричать, но в данном случае приняты самые быстрые меры, чтобы заткнуть им глотки».

То, что он намекал на Черчилля, совершенно ясно. Паунд решил с помощью следственной комиссии заставить премьера замолчать. Вице-адмирал Ройял, служивший в Адмиралтействе, высказался более резко: «Поганые политиканы, которые не имеют ни малейшего представления о реальных трудностях, виноваты во всем этом гадстве».

Сам Сомервилл не питал никаких иллюзий. Он обвинял адмирала Тома Филипса и Черчилля в охоте на ведьм и прекрасно понимал положение Корка. Он написал Каннингхэму, заявив, что Корк наверняка «считает все это грубейшим оскорблением».