Патрик Бизли - Разведка особого назначения. История оперативного разведывательного центра английского адмиралтейства 1939-1945

По данным специальной разведки, передвижение германских кораблей до утра 4 июля с такой точностью совпадало с переданным Денхемом планом, что Паунд, не знавший об ограничениях, установленных Гитлером, видимо, пребывал в полной уверенности, что объединенная эскадра немцев выйдет в море, как только эсминцы заправятся топливом; рано утром на следующий день она могла бы нанести удар по конвою.

Поэтому, что бы ни говорилось о такой возможности, решение о немедленном отводе крейсеров было совершенно правильным. Они продвинулись восточнее ранее намеченного пункта, и теперь обратный путь им могли преградить подводные лодки. Конечно, при более высоком качестве штабной работы для Гамильтона были бы яснее причины отданного ему приказа и того, почему он должен был отходить на предельных скоростях. Но о самой необходимости направить такое распоряжение споров быть не может. Между тем нужно ли было перед лицом серьезной угрозы, которую представляли подводные лодки и бомбардировщики, отдавать каравану приказ рассредоточиться, во всяком случае не выждав подольше время, пока поступила бы дальнейшая информация, пусть даже только негативная? Была ли необходимость вообще распускать конвой? В составленных для него инструкциях имелся пункт о том, что он должен вернуться под прикрытие флота метрополии, если возникнет опасность со стороны германских надводных кораблей. Почему этот пункт не был выполнен? [66] Возможно из-за недостатка топлива Ведь для охраны каравана от нападения тяжелых кораблей немцев в отсутствие сил ближнего и дальнего прикрытия ему специально были при даны две подводные лодки. Почему это, видимо, проигнорировали? Как показали другие примеры, там, где нельзя использовать крейсеры, можно было бы применить эсминцы. Корабли коммандера Брума, несомненно, сказали бы свое веское слово.

От этой истории остается неприятное ощущение, что первый морской лорд принял решение задолго до своего вечернего появления в разведцентре, может быть, даже еще перед тем, как караван вышел в море, и что целью визита Паунда в ОРЦ было только желание подтвердить отсутствие у разведки определенных данных, которые вынудили бы его отменить заранее предрешенный им курс действий.

Следует также задаться вопросом: могли ли Клейтон и Деннинг предпринять что-либо еще, чтобы все же более настойчиво высказать первому морскому лорду свое мнение? Почти каждый ответственный за свой участок работы офицер Главного морского штаба расспросил бы Деннинга гораздо подробнее. Паунд поступил иначе. Тем не менее Деннинг четко и твердо отстаивал свое мнение, а Клейтон даже вторично отправился к Паунду, чтобы еще раз повторить свои доводы. Трудно сказать, что, кроме этого, они могли бы предпринять.

Критические замечания в предыдущих работах о «PQ-17» сосредоточивались на вмешательстве Паунда в распоряжения людей, находившихся на месте событий: Товея, Гамильтона и Брума. Но, чувствуя всю серьезность решения, Паунд считал несправедливым возлагать ответственность за него на кого-то другого, кроме себя самого. Разве не он совершил крупнейшую ошибку, отказавшись принять рекомендацию своих специалистов? Он редко посещал ОРЦ, и не создается впечатления, что понимал слабости и силу специальной разведки и того, что ей не всегда удавалось давать полное представление о событиях «по другую сторону горы». Не оценил он должным образом и всю глубину и широту знания Деннингом подоплеки событий.

Несмотря на то что он был крупным деятелем, Паунд «не мог ни освободить себя от обязанностей штабного офицера, ни переложить эти обязанности на других» [67] Godfrey. Memoirs. Typescript. .

Но что печальнее всего, он представлял собой образчик того офицера оперативной службы, о котором говорилось в первой главе, то есть человека, «не способного понять, что есть дела, с которыми он не в состоянии справиться». Паунд пытался поступать так, будто сам для себя являлся разведчиком и мог лично решать, что принять, а что отбросить из имевшейся в его распоряжении разрозненной информации. Но, как и в случае с кептеном Джексоном во время Ютландской операции, в ней оказалось больше смысла, чем он предполагал. Отклонение точки зрения ОРЦ привело к катастрофе.

Теперь настал момент вернуться к подводной войне. Расширенная программа строительства и испытаний новых подводных лодок стала наконец приносить немцам реальные плоды. В июле 1942 г. у них было 140 действующих подводных лодок, а три месяца спустя это число выросло до 196. Несмотря на отвлечение сил в районы Арктики и Средиземного моря, у Деница появилась теперь конкретная и внушительная мощь для ведения операций в Атлантике. Он мог в одно и то же время создавать «волчьи стаи» в составе до 20 подводных лодок для действий против конвоев в Северной Атлантике и на путях между Англией и Западной Африкой, продолжать военные кампании в Карибском районе, возле Фритауна и у побережья Бразилии и осуществлять давнишнее, но все откладывавшееся намерение — наносить удары по узлу коммуникаций в районе возле Кейптауна.

Для этого в середине августа он направил из французских портов четыре большие подводные лодки типа «IX-С» [68] Водоизмещением в 740 тонн с увеличенной дальностью действия и один подводный танкер. За ними через некоторое время последовали четыре подводных крейсера типа «IX-D2», которые были крупнее первых. На пути к 5° южной широты им разрешалось атаковать любые цели, а за пределами данного района они должны были сосредоточивать внимание только на крупных и действительно ценных объектах атак по примеру тех лодок, которые участвовали в операции «Паукеншлаг». Для немцев важно было, чтобы англичане не обнаружили никаких признаков истинного назначения этих подводных крейсеров. Специальная разведка обеспечила нас заблаговременным предупреждением о немецких планах действий подводных лодок в прибрежной зоне Соединенных Штатов, но ожидать от Уинна столь же точного предсказания о последних намерениях Деница, причем в условиях тех «потемок», в которых мы блуждали с февраля, было бы явно нереально.

Интересно поэтому отметить, что 3 августа перед отбытием в Южную Атлантику первой группы немецких лодок Уинн, учитывая диспозицию подводных лодок в районе Фритауна и вероятность того, что некоторые из них могли направиться к о-ву Вознесения, заявил: «Возможно, эти лодки пойдут даже дальше на юг». (В декабре 1941 г. четыре немецкие подводные лодки вышли на боевое задание в район Кейптауна, но вынуждены были тотчас же повернуть назад в связи с потоплением их судов снабжения [69] См. в главе шестой о потоплении «Атлантиса» и «Питона», .) В который раз мысли Уинна и Деница совпадали.