Жак Бержье - Секретные агенты против секретного оружия

Последняя прогулка по Парижу; возможно, я его больше не увижу никогда. На стенах расклеены желтые афиши — длиннейшие списки расстрелянных заложников…

Захожу в немецкий книжный магазин в Латинском квартале. Рассматриваю книжки. Очаровательная девушка толкает меня локтем в бок и шепчет: «Скорее уходите, мсье, магазин сейчас взлетит на воздух!»

Выхожу не торопясь и усаживаюсь в соседнем кафе.

Через четыре минуты — сильнейший взрыв. Чистая работа, но я лично предпочитаю зажигательные бомбы.

Возвратясь в лионскую «Централь», Верн немедленно связался по радио с Октаном. Октав собирался ехать во Францию, и уже был назначен день отъезда.

Послание Би-би-си было передано нормально, и первая половина вечера прошла благополучно.

Около десяти часов телефон сообщил, что сверхсрочное извещение от «Аякса» поступило в «особый почтовый ящик», помещавшийся на квартире дантиста Андре Пелле, младшего брата Рене.

Распечатав конверт, Верн побелел:

Посадочная площадка захвачена гестапо… — сказал он.

Черная машина с гестаповским номером остановилась в маленькой деревушке. Она выехала из Лиона в двадцать два часа, сейчас было двадцать три часа десять минут. Маргарита Пелле, Верн и жандарм, участник нашей группы, вошли в домик, стоявший на отлете. Радист, приняв условную фразу по телефону, успел передать в Лондон страшную весть. Ответ пришел быстро:

«Самолет вылетел, попробуем связаться радио, вернуть».

Наступило молчание. Мы ждали дальнейших известий… Где-то над Ла-Маншем летел маленький «лизандр» и вез Октава во Францию, на верную смерть. Успеют ли предупредить его?

Время тянулось бесконечно… Наконец, через полчаса, которые казались вечностью, поступило сообщение: «Связаться пока не удалось».

Проползли еще пятнадцать невыносимо долгих минут. И вот — второе известие — «Связались, самолет возвращается в Англию».

Следующий час прошел несравненно быстрей. Наконец радист принял новое извещение: «Самолет совершил посадку в Англии. О дне вылета будете оповещены».

— Раньше чем через месяц он не вернется, — вздохнула Маргарита Пелле.

— Неважно, — заметил Верн, не подозревая, что эта задержка не только спасает жизнь Октава, но и меняет судьбу организации в целом. Никто тогда не знал, что часы «Централи Блинденгейм» сочтены.

Сравнительно недавно Сен-Гаст решил нарушить правило, согласно которому боевые и разведывательные действия не должны были смешиваться.

Историк, исследовавший работу и судьбу организации Марко Поло, совершенно справедливо замечает: «Свойственный Сен-Гасту динамизм не позволял ему замкнуться в узких рамках разведывательной работы. Он считал Сопротивление общенациональным делом, всенародным движением. Включиться в это движение должны были все общественные организации — и Сен-Гаст смело шел на соединение с самыми различными группами, поощряя и направляя их деятельность. Он понимал, что необходимо организационно объединять действия разрозненных боевых точек. В районе Макона им было создано одно из первых по счету маки, куда входила молодежь, уклоняющаяся от отправки в Германию, а также все имеющие основание скрываться от немецкой и «вишистской» полиций. В маки царила строжайшая воинская дисциплина, этим отрядам суждено было стать первыми отрядами войск ФФИ, которым в значительной степени принадлежит честь освобождения Франции…»

Увы! Именно из маки пришла к нам гибель: там многие знали адрес «Централи» и имена ее руководителей.

Ведомству адмирала Канариса удалось заслать в маки своего человека, тот установил постоянную связь с гестапо, обо всем информируя немцев. (Впоследствии рапорты попали в наши руки, и этот агент — некий Гарсиа — был расстрелян). Но тогда, в ноябре 1943 года, лагерь маки, помещавшийся в районе селения Бобери, был окружен немецкими войсками. Макизары, которыми руководил старший унтер-офицер Робен, сражались отчаянно, но силы были неравными.

Судьба «Централи Блинденгейм» была предрешена. Кое-кто из наших сторонников попал в руки к врагам — некоторые из пленников не выдержали пыток. «Централи» оставалось жить считанные дни, и необходимо было наладить плановую эвакуацию, отступление в боевом порядке, дабы на новом месте возобновить военные действия как можно скорее. Группа получила приказ — желающие могли уйти немедленно. Добровольцы оставались, чтобы организовать эвакуацию.

Добровольцами оказались все. Началась систематическая разгрузка «Централи». Постепенно были отвезены в другие подпольные группы Лиона запасы оружия, готовящаяся к отправке посылка, склад запасных радиодеталей, шифры и коды.

К 23 ноября 1943 года в помещении «Централи» оставались лишь несколько вопросников для раздачи агентам и план немецких оборонительных сооружений на Средиземном море, с которого художник снимал копии.

Через сорок восемь часов «Централь Блинденгэйм» должна была прекратить свое существование…

Вечером 23 ноября в помещении «Централи» находились Маргарита Пелле, Жаклин Севильяно, Поль Пелле (младший из братьев Октава), художник Жан Легран, копирующий планы, три скаута — Перрюш, Рэнетт и Кугар — агенты связи и Верн. Кроме них, там присутствовали преподаватели, служащие и ученики интерната. У нас были и гости — три видных лионских общественных деятеля, попросившие убежища. Эти трое получили извещения о том, что они приговорены к смерти «Комитетом антитеррористического действия» — кучкой бандитов, организованной немцами впротивовес движению Сопротивления. Этот «Комитет» успел уничтожить Макса Дормуа, а некоторое время спустя расправился с Жоржем Манлелем и Жанной Зей.

Когда три лионских деятеля попросили у нас убежища — а наша «Централь» представлялась им безопасным местом! — отказать им было очень трудно. Истинной роли «Централи» они не знали, а раскрывать ее мы не имели права. Отказ без объяснений неизбежно повлек бы за собой подозрения.

Вечер проходил спокойно. Скаут Рэнетт был послан в один из «почтовых ящиков» и несколько задержался, но это никого не встревожило. Решительно ни у кого не было никаких предчувствий.

Мы заканчивали обед, когда в двери столовой вломилось множество незнакомых людей. Они размахивали пистолетами и автоматами, стреляли в воздух и орали: «Полиция! Германская полиция!..»