Жак Бержье - Секретные агенты против секретного оружия

Мы отлично знали о существенных разногласиях между генералом де Голлем и союзниками. Но почти для всех французов, независимо от политических убеждений, входивших в нашу группу к началу 1942 года, с именем генерала де Голля были неразрывно связаны все упования на освобождение Франции.

Напомним, что Комитет Свободной Франции отнюдь не являлся правительством. Соединенные Штаты признали псевдоправительство Виши и держали там свое посольство.

Канада тоже прислала в Виши своего посла.

У Лондонского Комитета Свободной Франции не было ни денег, ни дипломатических полномочий, ни вооруженных сил, ни разведывательной службы. Все это предстояло создавать на гладком месте.

Тем не менее факт остается фактом. Сегодняшняя Франция существует лишь потому, что существовали свободные французы. Это они в 1944 году, немедленно после высадки союзников, сумели создать собственное Временное Правительство, тем самым избежав судьбы Италии, надолго оказавшейся под властью союзной военной администрации.

Эти истины, достойные м-сье де ля Палиса [12] Бернар де ля Палис — средневековый полулегендарный маршал и коннетабль Франции, вошел в историю благодаря своей любви к непреложным истинам. В одной старинной песенке говорится: «М-сье де ля Палис очень тяжко заболел, но сообщил уверенно: за полчаса до смерти он еще будет жив!» , слишком рано начинают забывать. Люди, которые сейчас громче всех кричат о необходимости защитить независимость Франции от Вашингтона или Москвы, совершенно забыли о том, что в 1940 году сами они состояли на немецкой службе в рядах чиновников Виши.

В 1940–1941 годах (особенно до вступления в войну Советского Союза!) деголлевский Комитет был нашей единственной надеждой. В нем было немало дилетантов в политике, дипломатии, секретной службе… Но что нам оставалось делать? Почти все профессионалы оказались на службе у врага. Пришлось искать связи с лондонскими любителями и дилетантами. Это стало вскоре абсолютной необходимостью.

Мы быстро поняли, что никогда, ни при каких условиях, ни Англия, ни Америка добровольно не свяжут нас со Свободной Францией.

В 1942 году (как и сейчас) хорошее разведывательное бюро (да еще бесплатное!) представляло собой немалую ценность.

Эту ценность каждое правительство хотело сохранить для себя, хотя и склонно было время от времени уделять кое-какие крохи остро нуждающемуся соседу.

Неприятно говорить об этих конфликтах, но и умолчать о них невозможно. Мужчины и женщины, работавшие с нами, ежедневно рисковали жизнью, и не только жизнью: их ожидали страшные истязания. Они шли на смерть, но хотели знать, что жертвуют собой не ради американской или английской разведки.

Большинство их было французами. Собирая сверхсекретные сведения для нас, они хотели быть уверенными, что работают во имя своей родины.

Живой представитель свободной Франции стал для нас необходимым, и мы начали разыскивать его. Во Франции мы искали француза, и оказалось, что найти его — отнюдь не легкая задача. Сколько-нибудь официального представителя деголлистов не оказалось ни в Виши, ни в Берне (где ему не мешало бы, кстати говоря, находиться).

В ходе упорных розысков мы сталкивались с незнакомыми тайными организациями англичан и американцев или с гестаповцами, загримированными под людей Сопротивления.

Мы встречали маньяков (эти опаснее всего!), соприкасались со многими щупальцами бывшего Пятого Бюро, с итальянским Сопротивлением (группой Треугольник), со швейцарской политической разведкой и множеством самых различных организаций.

Нам попадалось все — кроме свободного француза!

Мы предпринимали много попыток, раскидывали сеть как можно шире. К нам не раз являлись «представители» от генерала де Голля, но ни один не смог предъявить достаточно убедительных полномочий. Позднее мы неизменно устанавливали, что это были либо провокаторы, либо сумасшедшие.

Однажды нам померещилось, что мы напали на след настоящих, подлинных деголлистов.

Спустя недолгое время след привел нас… к нашей собственной организации. Одному из наших информаторов она была известна под другим названием.

К сентябрю 1942 года мы потеряли всякую надежду.

Сбор материалов шел хорошо, контуры оружия «X» начинали постепенно возникать из мрака… но лучшие наши агенты отказывались работать с нами, если связь со свободной Францией не будет установлена.

Между тем некоторые события, необходимые для установления этой связи, уже произошли в Глазго.

И вот, когда мы совсем отчаялись, человек, которого мы так долго искали, спрыгнул с парашютом над французской землей.

Пьер Монроз, коренастый брюнет, француз северянин, по основной специальности был подводником.

Осенью 1942 года он терпеливо ждал, когда верфи на Клайде закончат для него постройку подводной лодки. Под флагом свободной Франции и командой Пьера судно должно было вступить в бой. Пьер был немало удивлен, когда ему предложили совершить парашютный прыжок над Францией и стать секретным агентом.

Однако сооружение подводной лодки затягивалось и не могло окончиться ранее лета 1943 года, и Пьер решил, что любая работа на пользу родине лучше вынужденного безделья.

Из Глазго Монроз переехал в Лондон и принялся готовить свою экспедицию, получившую шифрованное название «миссии Марко Поло».

Если бы радист, назначенный сопровождать Монроза, не был заранее уверен в своей гибели, пути миссии Марко Поло, вероятно, никогда не пересеклись бы с нашими.

Однажды вечером Пьер вошел в комнату своего радиста.

Тот отложил в сторону книгу по теософии и сказал задумчиво:

— Я знаю, что из этой экспедиции мы не вернемся. Хотите, займемся вместе подготовкой к новому рождению в перевоплощенном виде? Учтите, что смерть и долгие предсмертные муки должны значительно улучшить наши кармы… [13] Сложный термин, заимствованный теософами из индийских религиозных вероучений. В основе кармы лежит доктрина о том, что всякое человеческое деяние награждается или наказывается в этой жизни или одной из последующих. Понятие кармы часто применяется в связи с «метемпсихозой» или учением о переселении душ.

Монроз поспешно вышел и отправился требовать другого радиста. Свободного не оказалось под рукой, а Монроз, как и большинство моряков, не терпел промедления.

Он спрыгнул один, без радиста, и добрался до Лиона к октябрю 1942 года.

На первых порах Монроза приютил один нотариус, старинный друг его родителей.