В. Новоселов - Атомный проект: Тайна «сороковки»

Дежурными инженерами-химиками назначались А.В. Лупанова, М.П. Сидорова, В.Я. Навышинская, Л.Д. Степанова.

За уровнем облучения персонала следили техники-дозиметристы В.А. Малышев, А.Н. Чирихин, В.К. Газетов, Р.В. Ксентицкий, П.А. Власов.

Операторами по разгрузке реактора стали И.М. Свистунов, К.И. Палкина, А.А. Киселева, Т.П. Шалаева.

Принимали готовую продукцию начальники смен отделения Л.П. Куваев, В.П. Поличейко, Н.И. Усманов, С.Е. Якубовский.

Всего в службах, принимавших участие в пуске первого промышленного реактора в июне 1948 года, работало более четырехсот человек.

День 19 июня 1948 года вошел в историю России. Однако пуск промышленного атомного реактора для наработки оружейного плутония вовсе не означал, что трудности остались позади. Наоборот, они только начинались.

Пуск первого в Евразии промышленного атомного реактора для наработки плутония вызвал у многих его участников ощущение, что основные трудности позади. Однако буквально с первых часов работы реактора начались непредвиденные ситуации. Иногда они вызывали тяжелые последствия, их ликвидация требовала огромного напряжения сил всего коллектива. Технологический процесс получения плутония проходил в более сложных условиях, чем на экспериментальном реакторе в Лаборатории № 2. Это и понятно: технология и оборудование в промышленных условиях не обкатывались, поэтому часто выходили из строя.

Перед начальником реактора С.М. Пьянковым, главным инженером В.И. Меркиным, научным руководителем И.С. Панасюком начальник Первого главного управления поставил задачу обеспечить бесперебойную работу "Аннушки", в кратчайшее время получить необходимое для первой атомной бомбы количество плутония.

Никто не знал тогда, какие последствия вызовет воздействие радиации на металл и графит, как уменьшить разрушающее воздействие воды. Работа каждого узла и блока реактора требовала дополнительного изучения.

У коллектива эксплуатационников не было опыта работы на таком аппарате, учиться приходилось на ходу методом проб и ошибок. Плюс к тому оборудование, люди ежеминутно подвергались воздействию очень мощных полей радиации, часто кардинально изменявших свойства материалов и создающих прямую угрозу здоровью и жизни людей.

Прежде всего следовало свести к минимуму остановки реактора. В первое время они исчислялись десятками и были связаны с нарушениями технологии и ложными срабатываниями аварийной защиты. Об остановках немедленно докладывалось наверх, а о наиболее продолжительных — самому Берии. Иногда он сам звонил по "ВЧ" и спрашивал:

— Дышит или не дышит?

Очень многое зависело от инженеров, управляющих аппаратом. Даже незначительный недосмотр, мелкая оплошность могли привести к остановке на целые сутки.

Как подчеркивает А.К. Круглов: "Заглушение реактора происходило при недопустимой динамике изменений расхода воды, охлаждающей урановые блоки. Коррозия алюминиевых труб в технологических каналах и оболочек урановых блоков, а также их эрозийный размыв приводили к другим неприятностям, связанным с появлением в воде радиоактивности. Попадание воды в графитовую кладку через разрушенные трубы вызывало необходимость замены каналов и перегрузки урановых блоков. Влага в графите изменяла его физические свойства, и при сильном "замачивании" графитовой кладки в реакторе могла просто прекратиться цепная ядерная реакция. Графит в таком случае надо было сушить, а процедура эта требовала много времени… Реактор в это время не работал". [154] Круглов А. К. с.71.

Одним из самых тяжелых видов аварий были так называемые "козлы", когда разрушенные по разным причинам урановые блоки спекались с графитом. Такая авария произошла уже в первые сутки работы реактора.

Приборы, расположенные на площадке влагосигнализации, зарегистрировали высокий уровень радиоактивности воды, составляющий примерно триста доз от допустимого уровня. Реактор стали "тормозить", и в двенадцать часов дня двадцатого июня он был полностью остановлен, проработав лишь несколько часов.

Складывалась драматическая ситуация. Что делать? Сразу после доклада Берии об успешном пуске немедленно доложили о первой крупной неприятности. Берия, единственный из членов Политбюро, имевший техническое образование, сразу понял опасность. Б. Л. Ванников на вопрос: "Когда будет работать реактор?", ничего определенного ответить не смог.

Немедленно созвали на совещание всех, кто был способен изменить ситуацию. Все признали, что технологии и инструментов ликвидации такой аварии нет. Придется и то, и другое разрабатывать по ходу аварийных работ.

Пробовали выжигать урановые блоки и растворить алюминиевую оболочку и трубу щелочью, а после этого сверлить пустотелыми фрезами. Однако результата этот метод не дал. Круглосуточная лихорадочная работа коллектива реакторного завода в течение трех недель была малоэффективной. Последствия аварии — разрушенные урановые блоки — извлечь не удавалось.

Все аварийные работы проходили в условиях повышенного фона гамма-излучения и большой концентрации радиоактивных аэрозолей, что привело к переоблучению персонала и радиоактивному загрязнению помещений здания, где размещался реактор.

Под непрерывным давлением Берии Курчатов дает указание вывести реактор на полную мощность, так и не ликвидировав до конца последствий первой аварии.

Но беда не приходит одна. 25 июля, на тридцать шестой день пуска, в смену Н.Н. Архипова произошло то же — спекание урановых блоков с графитом. На этот раз решили реактор не останавливать, ликвидировать аварию на работающем агрегате.

Рабочие помещения от радиоактивных загрязнений не удавалось отмыть. Все попытки отмыть линолеум и метлахскую плитку ни к чему не приводили. Сменив их несколько раз и не решив проблему, застелили пол нержавеющей сталью. Это дало необходимый эффект. Полы стали отмывать от радиоактивных загрязнений.

Ликвидация второго "козла" происходила уже с учетом опыта первой аварии, но трудностей от этого не становилось меньше. Чтобы снизить выброс радиоактивных аэрозолей и пыли с ураном в воздух, а также ускорить процесс охлаждения режущего инструмента, на место аварии подавалась вода. В результате графитовая кладка подвергалась недопустимому увлажнению. Контакт влажного графита и труб (технологических каналов), в которых находились урановые блочки, привели к массовой коррозии металла. Вода стала заливать графитовую кладку.

…Дальше так работать было нельзя. Нечеловеческое напряжение сил, самоотверженность и даже осознанное самопожертвование при работе в мощных полях излучений реактора не могли остановить нарастающей "болезни" реактора. 20 января 1949 года аппарат был поставлен на капитальный ремонт. Но к этому времени уже удалось наработать такое количество плутония, которого было достаточно для атомной бомбы.