Вокруг Света - Журнал "Вокруг Света" №7  за 1997 год

...Это был типичный случай «дежа вю». Мы стояли на небольшой площадке прямо напротив Чертова моста, среди горных круч — место, столь знакомое по картине Сурикова «Переход Суворова через Альпы». Правда, сам Чертов мост заменен на более фундаментальный — да и как ему было сохраниться, если уже во время знаменитого перехода суворовские «чудо-богатыри» связывали обветшавшие доски шарфами... Глубоко внизу, словно пытаясь раздвинуть сжимающие его скалы, злобно ревел стремительный Ройс. Ледяной поток рассыпался веером брызг, натыкаясь на мощные валуны... Главное отличие сегодняшнего пейзажа от полотна Сурикова — высеченный в крутом боку темно-серой скалы 12-метровый крест, обрамленный аркой.

Только очутившись в этом и сегодня мрачноватом — несмотря на полную благоустроенность, идеальный серпантин и уютную таверну с портретом генералиссимуса у входа — месте, можно представить, каково пришлось тогда, в 1799-м, суворовским солдатам биться на этих кручах с французскими гренадерами. «Доблестным сподвижникам генералиссимуса фельдмаршала графа Суворова-Рымникского, князя Италийского, погибшим при переходе через Альпы в 1799 году», — золотом выведены полуметровые буквы под гигантским крестом. Сколько их тогда погибло здесь... Не в последнюю очередь и из-за малокомпетентных высочайших указаний из Петербурга и союзной Вены. Кстати, Габсбурги сильно подвели полководца, не прислав, как обещали, вьючных мулов и продовольствия в назначенный срок, — это задержало его войско на пять дней, что дало возможность французам укрепиться на Сен-Готарде. Как всегда, война — трагедия сама по себе — таит внутри себя тысячи малых трагедий.

«Этот памятник был создан благодаря усилиям князя Сергея Голицына», — донеслись сквозь вой ветра слова Эдуарда Александровича. Князь не только предложил идею мемориала и собственные средства для его создания, но и сумел протолкнуть идею сквозь лабиринт политико-дипломатических хитросплетений и за шесть лет, к 1898 году, довести ее до воплощения в камне.

Для швейцарцев «чудо-богатыри» и сегодня остаются освободителями от французских захватчиков, покусившихся на их государственность. Удивительно ли, что во многих местах, и в первую очередь в районе Сен-Готарда, бережно сохраняют реликвии, связанные со швейцарским походом Суворова? Вместе с Эдуардом Александровичем мы рассматриваем старинные картины, гравюры, оружие и амуницию двухвековой давности в Музее Сен-Готарда, где он явно свой человек. Потом, во время импровизированной экскурсии он покажет старинное здание приюта для путников, где российский полководец, радушно встреченный хозяевами — монахами-капуцинами, в знак признательности отслужил молебен. Подведет к нависшей над обрывом каменной часовне, возведенной над скальной расселиной, куда опускали тела павших россиян. «Нет, я непременно буду требовать, чтобы власти установили на шоссе более заметный указатель перед поворотом к памятнику Суворову!», — уже не в первый раз восклицает Эдуард Александрович.

Все имеющее отношение к имени полководца для него чрезвычайно дорого. Он подчеркивает, что это как бы передалось ему по наследству: его знаменитый дед генерал Николай Епанчин, директор Пажеского корпуса (на основе которого впоследствии было создано Суворовское училище), входил в комиссию по увековечению памяти великого полководца, участвовал в постройке и создании экспозиции Суворовского музея в Санкт-Петербурге. Благодаря энергии барона Фальц-Фейна у Чертова моста маршировали современные суворовцы — юные военные музыканты. Он передал в дар второму по размеру городу Лихтенштейна Бальцерсу изящную мемориальную доску с портретом и фамильным гербом Суворова, который останавливался здесь во время похода. Он «пробил» выпуск в Лихтенштейне марки с портретом Александра Васильевича. Барон преподносит каждому из нас эту марку вместе с книгой Г.Драгунова «Чертов мост. По следам Суворова в Швейцарии», в финансировании издания которой он принял участие. Тщательно выводит на обороте титула: «Владимиру, на память. Барон Э.Фальц-Фейн». И оттискивает свою фамильную печатку.

Все, что связано с семьей, его предками, для него свято так же, как все, что связано с Россией, ее героическими страницами. Он не без гордости вспоминает, что сумел исполнить волю своего покойного деда. «Когда в 1941 году вдали от родины, в Ницце, умирал мой дед, генерал от инфантерии Николай Епанчин, — рассказывает барон, — он передал мне свои мемуары, наказав: «Эта рукопись теперь твоя, сохрани ее. Когда кончится власть большевиков и Россия снова станет Россией, верни ее на родину и опубликуй...» Теперь российский читатель получил возможность познакомиться с воспоминаниями боевого генерала и вдумчивого аналитика, участника последней русско-турецкой и первой мировой войн. Книга «На службе трех императоров» — это интереснейшие наблюдения и размышления об эпохе Александра II, Александра III и Николая II, а также рассказ о жизни первой волны русской эмиграции. Есть в ней строки, посвященные сегодняшнему нашему собеседнику, приносившему деду «большое утешение»: «Внук усердно работает, состоя представителем французского журнала «I'Autо» в Германии, и живет в Берлине; работает много, но получает мало, вследствие большой разницы цены франка и марки. Получая содержание франками, внук имеет марок мало, ибо за каждые 15 франков он получает только одну марку, а жизнь в Берлине дорогая. Несмотря на такие условия, он работает не покладая рук; он состоит подданным княжества Лихтенштейн, что избавляет его от прелестей хитлериады». Еще и еще раз генерал отмечает «доброе сердце» и «работоспособность» внука-журналиста.

Фальц-Фейн рассказывает о своей одиссее. Его семья (обрусевшие немцы Фальц-Фейны по отцу и представители одной из древнейших дворянских фамилий по матери — Епанчины) была знакома с князем Лихтенштейна, пребывавшем в Санкт-Петербурге в качестве австрийского посланника. Благодаря ему Эдуард Александрович в очень юном возрасте, в годы революционной смуты, по просьбе своей матери получил лихтенштейнское гражданство. На Западе он оказался вместе с родителями в 7-летнем возрасте. Отец вскоре скончался, состояния никакого юноше не досталось, и пробиваться ему пришлось самому.

В 1934 году окончил агрономический факультет в Ницце, однако сразу стал работать репортером и фотографом. И продолжил карьеру профессионального вело-и автогонщика: еще студентом, в 1932 году, он стал чемпионом Франции по велоспорту. Его материалы и фото стали появляться в крупнейшей французской спортивной газете «Экип». В качестве ее специального корреспондента освещал Олимпийские игры 1936 года в Берлине. «Ложа прессы располагалась неподалеку от правительственных мест, и мне было прекрасно видно, как бесновался Гитлер, когда раз за разом побеждал американский легкоатлет-негр», — вспоминает Эдуард Александрович те дни.