Вокруг Света - Журнал Вокруг Света №1  за 1998 год

Глыбы льда с обвальным грохотом летят вниз с тающего Гомукха в светло-коричневый поток Бхагирати. Есть и тихая заводь, где медленно тает ледяное крошево. Здесь редко кто выдержит омовение дольше тридцати секунд. И это — в середине жаркого индийского августа!

Над ледником белеет изумительно красивый пик Шивалинка. Его три вершины для индуистов как бы олицетворяют Шиву. Ибо Шива «прекрасен, трехглаз, с месяцем на челе... Шива предстает на быке, белом, как гималайские вершины».

Пора возвращаться. И если бы мы были на равнине, здесь следовало бы поставить точку. Но в горах много непредсказуемого, так что «продолжение следует».

...Перекусив в базовом Гарвале, беру обратный курс. Где-то в горах прошел ливень, и притоки Бхагирати не на шутку разбушевались. В одном месте, где тропа шла вдоль берега, — оползень. Сильный поток подмыл грунт и кусок тропы унесло вниз по течению. За то время, что пребываю в раздумье, появляются собратья по несчастью.

Три молодых сикха в тюрбанах стоят на другом конце тропы, не зная, как перебраться на мою площадку. Придется забираться круто вверх, на гору, и, цепляясь за кустарник, двигаться над ревущим потоком. Сикхи испуганно машут: мол, не надо рисковать! Однако другого выхода нет, и приходится доказывать свою правоту по принципу: «Делай как я!» Продолжая свой путь по тропе, оглядываюсь и вижу, как три тюрбана мелькают в зарослях — там, где только что пришлось мне заниматься скалолазанием без страховки. Но это только разминка, а мысль постоянно о том — как там, на восьмом километре?

Иду мимо палаточного лагеря, направляясь к переправе. Торговцы, сидящие в лавках, словно сговорившись, качают головами, цокают языком и жестами приглашают остаться.

Неужели переправу смыло? Выхожу на каменистый берег. Той досочки, по которой утром переходили англичане с проводником, нет и в помине. Как говорится, «мост ек». Уровень воды резко поднялся после дождя, и там, где была горная речка, теперь бешеный поток...

Неожиданно слышу разговор. На берег выходят пятеро молодых паломников, увешанных канистрами с водой из Ганга. Они полны решимости. Сняв тапки, с силой швыряют их через бурлящую стихию, рассчитывая добраться до другого берега вброд, на босу ногу. Взявшись за руки, входят в воду, но тут же выскакивают обратно. Напор таков, что движет по дну огромные валуны.

Около часа стоим на берегу, обсуждая самые смелые идеи — как перебраться через реку. В итоге идем под навес пить чай. Мои спутники — местные жители из Уттаркаша. Они рвутся в бой, и пока мы допиваем чай, двое из пилигримов выдергивают длинное бревно из какой-то постройки и наводят временную переправу.

Каким-то чудом четверым из них удается перескочить по нему на каменную косу, а с нее — на противоположный берег. Однако пятому, последнему, не повезло: бревно, подхваченное течением, как перышко уносит вниз, и оно быстро исчезает из вида.

Но теперь у «тургруппы» есть важное преимущество — «зацепка» на другом берегу. Дежурные по приюту несут длинную веревку и швыряют конец через реку. Со второй попытки «правобережные» ловят конец и закрепляют его в камнях. «Левобережные» делают то же самое: переправа налажена.

Внимательно слежу за тем, что будет дальше, рассчитывая воспользоваться ею. Молодой сорви-голова бросается в ревущий поток, пытаясь удержаться за веревку. Такое впечатление, что его заглатывает пасть водяного дракона: лишь в последний момент он с отчаянным усилием вырывается из нее и в изнеможении падает на спасительную каменную косу.

Вода быстро прибывает, еще один прыжок, и вот смельчак в объятиях своих товарищей. А в это время на наших глазах каменный островок рассыпается под мощным напором кипящих волн. Это был последний шанс...

Машем друг другу и отправляемся в противоположные стороны: ребята — в Ганготри, а я — в местную гостиницу. Мы идем вместе с человеком, помогавшим при переправе юным пилигримам. Уже смеркается, и в руках у него фонарь с газовым рожком.

После пережитого приют поражает спокойствием: с десяток паломников молча сидят на одеялах и наблюдают за тем, как владелец странноприимного дома готовит для них ужин.

Спрашивать о размещении не надо: и так ясно, что гостя примут и накормят, а плата — стандартная. Тем более, что по-английски хозяин не говорит.

Зато по-английски говорит один из странников. Это пожилой индиец, родом из Калькутты; много лет живет в Англии. Приехал на родину, чтобы омыть свое тело в верховьях Ганга. Тихо беседуем о наших общих проблемах.

Оказывается, есть надежда, что к утру вода немного спадет, и можно будет попытаться перейти речку вброд. А пока готовимся к ужину. Каждый получает по несколько лепешек. Но это уже не утренние пароти, а вечерние чапати. Вареный рис, кувшин ледяной воды — все это входит в перечень предлагаемых блюд.

Рис все едят руками, но нам с калькуттцем дают ложки: он вроде бы тоже теперь европеец. Кстати, разговора остальных паломников он не понимает. Его родной язык — бенгали, знает он и хинди, а местные пилигримы говорят на своем языке, близком к непали.

Ночевать приглашают в соседний «однозвездочный» барак. Ложимся вповалку на матрасы, укрываемся казенными одеялами. Кашель, храп, табачный дым, запах пота — неизбежные атрибуты барака, и это долго мешает заснуть. Забытье приходит под утро, но, очнувшись от сна, вижу, что паломников и след простыл.

Привратник жестами объясняет, что все ушли к речке, на переправу. От завтрака отказываюсь, каждая минута промедления может стать роковой. На берегу никого нет, вода немного спала. Все благополучно переправились вброд и уже продолжают свой путь к Ганготри. Лишь одинокий садху, сидящий в хижине, бесстрастно взирает на мои метания вдоль берега.

За спиной слышу голос: это садху. Он спрашивает по-английски:

— Баба-джи, достопочтенный! Ты веришь в Бога? Если веришь, то не бойся и иди.

Взяв горсть камешков, он бросает их по одному в воду, как бы показывая, куда нужно ступать. Осенив себя крестным знамением, шагаю в ледяной поток. Вода по пояс, почти сбивает с ног. С большим усилием добираюсь до отмели. Здесь можно передохнуть.

Вчерашним ребятам сегодня было бы труднее: их в легком весе, при малом росте снесло бы с брода в костоломную камнедробилку.

Собрав силы, прыгаю с отмели на берег. Садху одобрительно кивает и, повернувшись, идет в свою келью. Машу ему и сажусь на камень. Надо передохнуть и перекусить. Припасенные с вечера чапати, как нельзя кстати. Несколько глотков ледяной воды, и в путь.

В Ганготри вхожу как в родное село: многие раскланиваются. Это неудивительно — ведь наши дороги пересекались на пути к Гомукху. Автобус, отходящий на Уттаркаши, по обыкновению забит паломниками. С трудом нахожу местечко. Шум двигателя закладывает уши. Но вдруг его перекрывает возглас паломников: