Вокруг Света - Журнал Вокруг Света №1  за 1998 год

— Ганга май хи джай!

Слава матери Ганге!

Архимандрит Августин (Никитин) | Фото автора

Вскоре после окончания далекой «европейской» войны в Лиме появился странный «гринго». Светловолосый молодой человек с голубыми глазами и птичьим носом, однако, был вовсе не американцем, а норвежцем.

Но местным жителям, расслабленным вечной сиестой, до этого не было никакого дела. «Гринго» был явно небогат, а потому интереса у торговцев и официантов не вызывал. Каждое утро он облачался в не новый, но вполне приличный костюм и отправлялся куда-то о чем-то хлопотать. Время от времени он говорил, потягивая дешевую местную водку «писко-сауэр», с какими-то людьми о каких-то плотах из бальсового дерева и, кажется, собирался построить такой же. Наверное, симпатичный юноша был «поко-локо» — слегка тронутый. Какая жалость!..

Единственный, кто всерьез отнесся к сумасбродной идее вчерашнего солдата из норвежского спецназа и недоучившегося студента-зоолога, был не кто-нибудь, а президент Перу Хосе Бустаменте Риверо. Главу некогда великого государства тронуло напоминание о том, что инки были далекими предками перуанцев, к тому же экспедиция на копии плота древних мореходов обещала подхлестнуть интерес к обнищавшей стране, что сулило надежду на очередной кредит.

Странному норвежцу разрешили построить плот из бальсового дерева на территории военно-морской базы в порту Кальяо, что в 40 километрах от Лимы. Так началась легенда по имени Тур Хейердал.

У Хейердала не оставалось выбора — его романтическая гипотеза о том, что американские индейцы в древности могли совершать плавания в Полинезию, у серьезных ученых в лучшем случае вызывала улыбку, в худшем — презрение и насмешки. Так, почтенный доктор Спинден, президент Клуба исследователей и директор Бруклинского музея, даже не стал тратить время на чтение рукописи Хейердала и, как сделал бы каждый в разговоре с тихим сумасшедшим, дал норвежцу простой совет:

— Знаете что, молодой человек, попробуйте-ка сами проплыть от берегов Перу до тихоокеанских островов на бальсовом плоту!..

И молодой человек попробовал. И дошел. Всего за 101 день. В Кальяо доставили девять бальсовых бревен из Эквадора — в Перу они росли слишком далеко от побережья. Во времена инков поступали точно так же. Плот длиной 13,5 и шириной 5,5 метра построили без единого гвоздя — ни в чем не отступая от старинных описаний. Это была конструкция средней величины — у инков встречались плоты куда больших размеров, они выдерживали груз до 36 тонн.

Итак, корпус плота сделали из бальсы, поперечины — тоже. Палубный настил — из бамбука. Двуногая мачта — из мангровой древесины. Кубрик — из того же бамбука и покрыли камышом. На прямом парусе изобразили лик бога-изгнанника Кон-Тики Виракочу — отсюда и название плота.

Древняя перуанская легенда гласит, что Виракоча стал изгоем еще до прихода инков с берегов озера Титикака и что он исчез за океаном вместе со своими верными спутниками. Изгнанники отправились туда, где заходит солнце...

Плот был построен, но ни в одной хронике не сохранилось упоминаний о том, как управляли своими судами древние инки. Хейердал уповал на парус и выдвижные шверты — гуары. А также на попутный ветер, течение и свою счастливую звезду...

В день отплытия в порту Кальяо собралась большая толпа провожающих: перуанские чиновники, морские офицеры, дипломаты, журналисты и просто зеваки. С шестью мореплавателями прощались с опаской — всем было известно мнение экспертов: «Кон-Тики» на полпути развалится и потонет.

У Хейердала и его товарищей брали автографы, искренне веря, что видят их в последний раз. Команда «Кон-Тики» дала подписку о том, что «ни к кому никаких претензий не имеет и не будет иметь впредь».

До ближайшей полинезийской суши было около пяти тысяч километров. Это примерно столько же, сколько от Сан-Франциско до Исландии или от Исландии до Эфиопии...

Ровно через полвека — день в день — Тур Хейердал снова в Кальяо. Играет духовой оркестр, кругом бело от офицерских кителей, звучат торжественные речи, а старый мореход открывает мемориальную доску в честь пятидесятой годовщины плавания «Кон-Тики».

Гриф секретности сохраняется в архивах полвека. Это — достаточный срок для того, чтобы понять и оценить вклад Тура Хсйердала в историю. В открытии непознанного в Океане Хейердал сделал, пожалуй, столько же, сколько Гагарин — в Космосе. И этим все сказано.

После плавания «Кон-Тики» в мире начался рекламный бум. Даже в нашей стране три новых сорта винограда назвали «Кон-Тики», «Аку-Аку» и «Тур Хейердал» и начали производить вино «Кон-Тики».

В бортовой паек первых космонавтов входили шоколадки с изображением плота на обертке. Документальный фильм, снятый во время плавания, получил «Оскара» за 1951 год.

Но Хейердал не стал извлекать никакой коммерческой выгоды из своей неожиданной славы. Его плавание было для него не романтическим, хотя и опасным, приключением, а исследовательской работой, которая продолжается и по сей день.

Плот сохранили заботами Кнута Хауг-ланда, радиста «Кон-Тики». Его же стараниями был создан самый посещаемый музей Норвегии — музей «Кон-Тики». Точную, хотя и сильно уменьшенную, копию плота, модель папирусной лодки «Ра» и многие другие экспонаты привезли из Осло в Лиму на празднование пятидесятилетия экспедиции «Кон-Тики». Выставку разместили в Национальном музее Перу.

Перед самым открытием Хейердал окинул взглядом выставку и, кажется, остался доволен. Вдруг откуда-то послышался все нарастающий гул. Музейную тишину взорвал топот ног. Возле модели «Кон-Тики» возникла легкая потасовка между фотографами и телеоператорами «за точку съемки» — поздравить юбиляра приехал лично президент страны Альбер-то Фухимори, которого весь мир узнал совсем недавно — благодаря удачной операции перуанского спецназа по спасению дипломатов-заложников, запертых в японском посольстве.

Кажется, за полвека своей известности Тур Хейердал уже привык принимать знаменитостей и рассказывать власть имущим о своих открытиях. Люди большой политики под ровный голос норвежца, похоже, начинают думать о несбывшемся, вспоминать, как и они сами строили в детстве кораблики...

Официальная часть нашего путешествия окончена. Хейердал с облегчением прячет темно-синий пиджак и галстук в чемодан и облачается в любимые походные брюки и рубашку цвета «сафари».