Леонид Перов - Похитители автомобилей. Записки следователя

Оставалось поймать самогонщика с поличным. Но тот был осторожен. Как только Хвощан появлялся в селе, Хомич держался на виду, заглядывал даже в клуб.

Во вторник, когда участковый находился в другом селе, его вызвали к телефону в сельсовет. Говорил Вася Христич, колхозный шофер, активный член дружины:

— Приезжайте поскорей, Михаил Тарасович! Гонит, гад! — взволнованно кричал в трубку парнишка. — Я бы сам за ним проследил, да у меня рейс срочный, зерно везу. Едва успел к вам дозвониться.

Через два часа Хвощан вместе с понятыми входил во двор Хомича. Бочку с закваской удалось обнаружить без особого труда. Хомич ее и не прятал. Она стояла рядом с самогонным аппаратом, который работал на полный ход.

Показания Хомич давал спокойно. Он утверждал, что самогон выгнал для своих нужд, чтобы отметить день рождения, что сделал это впервые, ранее самогон никому не продавал. При этом где-то в глубине хитрых, бегающих глаз пряталась ухмылочка. Может быть, и не так все это, но попробуй, мол, докажи.

Хвощан продолжал обыск. Когда он попросил открыть сундук, Хомич даже улыбнулся:

— Зря стараетесь, товарищ лейтенант. Самогона у меня больше нет. А в сундуке только мука. Смотрите не запачкайтесь.

Хвощан молча открыл сундук. Легкое белое облачко поднялось в комнате. Сундук действительно был до краев заполнен мукой. Хомич торжествующе смотрел на участкового. Когда же тот опустил руку в муку, Хомич безразлично отвернулся, рассматривая узор на скатерти.

Одну за другой Хвощан достал из муки три четверти с самогоном. Теперь Хомич не мог утверждать, что занимается самогоноварением впервые. Он это отлично понимал. Ему не было больше смысла разыгрывать из себя простачка, и он стал самим собой. Маленькие глазки перестали беспокойно бегать и от этого сразу стали еще меньше и злее. Смотрели они теперь настороженно и внимательно. Если раньше их обладатель мог отделаться денежным штрафом, то теперь его ожидала уголовная ответственность. Такая перспектива, видимо, не нравилась Хомичу, и об этом красноречиво говорил его взгляд.

Когда же с чердака достали еще несколько, бутылей самогона, а потом и несколько мешков зерна, стало понятно, что Хомич не только любитель варить самогон, но еще и любитель варить его из колхозного зерна. На своем участке Хомич зерна не сеял, а на трудодни в колхозе его еще не выдавали.

Закончив обыск, Хвощан составил протокол, отлил самогона в бутылку и запечатал, чтобы передать на анализ в лабораторию. Понятой пошел в правление колхоза за машиной. Нужно было отвезти зерно.

Пока в правлении искали машину, Хвощан со вторым понятым вылили остальной самогон и закваску в яму и начали разбирать самогонный аппарат. По частям вынесли его во двор, где уже лежали мешки с ворованным зерном. Только хотел участковый переломать пополам медную трубку, как на крыльце дома появился Хомич. В руках он держал охотничье ружье.

— Отдай трубку, — хриплым от волнения голосом выкрикнул он, обращаясь к участковому, — а то стрелять буду!

В подтверждение угрозы звонко щелкнули один за другим курки. Хвощан медленно повернулся в сторону Хомича, соображая, как ему поступить. Выхватить пистолет не успеешь: Хомич нажмет на курок быстрее. Выполнить требование преступника? Нет! Об этом не может быть и речи. Хвощан решил сделать вид, что не обращает внимания на угрозу Хомича. Может, тот побоится выстрелить.

Все эти мысли пронеслись за какую-то долю секунды, пока он поворачивался к крыльцу. А лицо оставалось невозмутимо спокойным.

Не говоря ни слова, Хвощан согнул трубку о колено. И в ту же минуту раздался выстрел. Участковый упал. Ему удивительно повезло. Второпях преступник не проверил патрон, и тот оказался неплотно закрученным. Дробь попала в лицо, в грудь, в колено, пробила кожу, кое-где задела кость, но участковый остался жив.

Усилием воли Хвощан заставил себя сохранить самообладание. Не в силах приподняться, он лежа достал из кобуры пистолет. А когда Хомич, намереваясь скрыться от ответственности, выскочил на крыльцо, он услышал тот же спокойный голос:

— Руки вверх! Стрелять буду!

От неожиданности он выпустил ружье, и руки сами медленно поползли вверх. Так он и продолжал стоять, испуганно следя за дулом пистолета. А оно, сначала замершее на месте, постепенно начинало покачиваться. Кровь текла из многочисленных ран Хвощана, силы покидали его с каждой минутой.

Но вот раздался автомобильный гудок, ко двору Хомича подъехал колхозный автомобиль. Люди бережно положили участкового на разложенное сено, и машина осторожно двинулась к больнице.

Через несколько месяцев Хвощан снова появился на улицах села Рожное. Он шел спокойно, уверенно, отвечая на приветствия знакомых. Козырек его новой фуражки пускал во все стороны игривых зайчиков. А старую участковый бережет и показывает только близким друзьям. И когда смотришь на фуражку, в которой дробинки сделали более 20 маленьких дырочек, не верится, что рядом с тобой сидит ее обладатель. Веселый, пожалуй, даже добродушный человек, со спокойными открытыми глазами. Правда, левый все время немного щурится — остался след от дробинки. Случай с фуражкой — это не единственное, о чем он может рассказать, хотя должность у него самая спокойная. Участковый уполномоченный. Или просто участковый!

Небольшой листок серой папиросной бумаги извещал, что заключенная Жанна Васильевна Балюк этапирована в тюрьму и со вчерашнего числа значится за мной.

Это извещение меня не обрадовало. Дело в том, что по делам, которые находились в моем производстве, обвиняемой с такой фамилией не было, и я ее не разыскивал. Здесь, очевидно, была ошибка. Я приготовил на имя начальника тюрьмы письмо об этом. Оставалось подписать его у прокурора.

Петр Онуфриевич, прокурор района, прочитал письмо, поставил лишнюю, на мой взгляд, запятую и отложил его в сторону.

— Балюк... Балюк... — задумчиво произнес он. Видимо, фамилия была знакома ему. — Постой, да ведь это же она скрылась лет десять назад. Тебя тогда еще у нас не было. Значит, разыскали ее все-таки. Что ж, вызывай завтра на допрос. Предварительно хорошенько ознакомься с делом...

Из материалов пожелтевшего, запыленного дела я узнал, что лет десять назад...

Впрочем, обо всем, что случилось десять лет назад, можно узнать из рассказа самой Балюк:

— После окончания торговой школы меня направили работать завмагом в село Тарасовку. Это только в направлении было написано «завмаг». На самом деле в маленьком магазине, продававшем все — от школьных тетрадок до селедки и керосина, — работал один человек, который был и продавцом, и экспедитором, и грузчиком.