Найджел Которн - Интимная жизнь английских королей и королев

Однажды карету, в которой ехала Шуленбург, окружила разъяренная толпа. Испуганная женщина закричала на своем далеком от совершенства английском:

— Топрые люти, зачем вы нас оскорпляете? Мы хотим от вас только топро!

— Вот именно, — ответили из толпы, — все наше добро, все имущество!

Георг I так и не удосужился выучить английский. Жил он то в Сент-Джеймсском, то в Кенсингтонском дворце, где ему прислуживали турки Магомет и Мустафа. Днем он проводил время в обществе Шуленбург, а вечером являлась Кильмансег.

Стремление короля получше узнать своих подданных сводилось исключительно к попыткам соблазнить кого-нибудь из них. Он обратил внимание на герцогиню Шрусберийскую (итальянку по крови), герцогиню Болтонскую, леди Монтегю (известную как крупный знаток гаремов Оттоманской империи) и леди Каупер. Эти дамы тоже принимали мзду от тех, кто хотел добиться королевских милостей.

Как-то раз, когда леди Монтегю появилась при дворе в новых серьгах тонкой работы, герцогиня Мальборо поморщилась:

— Какое бесстыдство — носить в ушах взятку!

— Но мадам, — хладнокровно ответила леди Монтегю, — чтобы люди узнали, где продается вино, они должны увидеть вывеску.

Немало толков вызвало ухаживание Георга I за молодой женой лорда Хервея. Кроме того, король довольно долго увлекался Анной Брет, юной дочерью графини Макклесфилд. Анна была такой смуглой и черноволосой, что все считали ее испанкой и нарекли Султаншей.

«Анна Брет получила в свое распоряжение покои в Сент-Джеймсском дворце, и король собирался дать ей титул графини», — писал Уолпол.

Георг не скрывал, что прибыл в Англию исключительно ради золота, и при любой возможности проводил время в Ганновере. Он умер, возвращаясь из одной такой поездки. Это произошло в 1727 году. К тому времени баронессы фон Кильмансег и Софии-Доротеи уже не было в живых.

Пережившая Георга Шуленбург была потрясена вестью о кончине короля. Она завела себе ворона, который, по ее твердому убеждению, являлся перевоплощением Георга, и нежно заботилась о птице до конца своих дней.

Георг II всю жизнь был влюблен в свою жену Каролину Аншпахскую, весьма привлекательную женщину с великолепной грудью — достоинство, высоко ценимое королем.

Ничто так и не поколебало его глубокого чувства к супруге. Когда Каролина скончалась, Георг сказал: «Я никогда не встречал женщины, которая была бы достойна застегнуть пряжку на ее башмачке».

Все это, однако, не означало, что он сохранял ей верность. Напротив, у него было множество любовниц, в том числе служанки Каролины, которые и в самом деле застегивали пряжки на ее башмачках.

Даже после кратких разлук королевская чета отмечала свое воссоединение, немедленно удаляясь в опочивальню. Любовью они занимались ежедневно. Георга пришлось чуть ли не силой вытаскивать из постели, где он со страстью предавался любовной битве, когда пришло известие о кончине короля Георга I и переходе трона к нему.

Однако при всей любви к жене Георг полагал, что иметь любовниц — его королевский долг. Гофмейстер королевского двора лорд Хервей как-то заметил: «Будучи неспособным испытывать привязанность к какой-либо женщине, кроме своей жены, он полагал, что любовницы служат скорее необходимыми аксессуарами его высокого положения и титула, чем объектами легкомысленных желаний поразвлечься».

Политические последствия этого хорошо понимал сэр Роберт Уолпол [50] Роберт Уолпол, граф Орфордский (1676–1745) — премьер-министр Великобритании в 1721–1742 годах. . Чтобы добиться влияния на короля, следовало заслужить милость королевы, а не любовниц Георга.

Если верить Уолполу, Георг испытывал страсть к Германии, армии и женщинам, «причем в двух последних случаях он ценил внешний блеск». Женившись на Каролине, он хвастливо заявил, что «попал в самую точку».

Первой любовницей Георга стала фрейлина Каролины Мэри Белленден. Композитор Джон Гей писал, что «веселая Мэри нежна и мягка, как пух».

Мэри от этой связи не получила ни любви, ни какой-либо выгоды. «Будучи необыкновенно милой и привлекательной женщиной, сочетающей в себе все качества, столь ценимые возлюбленными, — писал лорд Хервей, — она вдруг обнаружила, что в положении любовницы принца есть только привкус скандала, но нет радости, есть ограничение свободы, но нет выгоды».

Жизнь ее омрачалась грубостью ухаживаний Георга. Однажды на балу, пожирая девушку влюбленными глазами, он вдруг стал пересчитывать монеты в своем кошельке, как будто собирался заплатить за ее услуги.

— Сэр, я не могу этого вынести, — сказала она наконец. — Если вы еще раз начнете считать деньги, я уйду.

Георг снова взялся за кошелек. Тогда Мэри отшвырнула его руку с монетами и выбежала из зала. Вскоре она вышла замуж за будущего герцога Аргайллского и, покинув двор, стала жить в деревне.

Прошло немного времени, и Георг обратил свои взоры на другую красавицу, Молли Лепелл. Вот что писал о ней лорд Честерфилд:

Однако истинные свои предпочтения касательно женщин Георг II унаследовал от отца. Следующей его любовницей стала полная и лишенная всякого вкуса Генриетта Говард. Она и ее муж были очень бедны: Генриетте пришлось продать свои роскошные волосы торговцу париками, чтобы иметь возможность приехать ко двору, где она заняла скромную должность при королеве Каролине.

Хотя Генриетта выходила замуж по любви, она вскоре поняла, что ее муж «глуп, сварлив, упрям, подвержен пьянству, расточителен и груб». Но она была честолюбива и согласилась стать любовницей Георга в обмен на ежегодное содержание в две тысячи фунтов и титул леди Суффолк — пустяк по сравнению с обычными расходами на королевских любовниц.

Король являлся к ней каждый вечер ровно в семь, причем «нередко он с четверть часа расхаживал взад и вперед по галерее, то и дело посматривая на часы, но не входил в дверь ее комнаты ни на минуту раньше».

Каждый раз он оставался у Генриетты несколько часов. Когда какой-то простодушный придворный высказал предположение, что они проводят время в беседах, Хорас Уолпол ответил ему, что она плохо слышит, а его «чувства к ней весьма примитивны», в силу чего они не могут воспарить к столь платоническому времяпрепровождению.

Хотя королева Каролина терпела эту связь, «они ненавидели друг друга, оставаясь в рамках приличий». Каролине нравилось унижать свою служанку, заставляя ее выполнять самую неприятную работу до тех пор, пока в глазах Генриетты не загорался гнев, а щеки не становились багровыми.