Иштван Эркень - Письма-минутки

У нас все в порядке, занимаемся политикой, все идет по принципу качелей, а стало быть, ничего не происходит, даже в литературе. Я тоже палец о палец не ударил для того, чтобы что-то происходило. Полгода бьюсь, пытаясь сочинить пьесу, а не написал еще и половины. Силюсь разгадать психологию сфальсифицированных процессов, вплетая события 1951-го [20] Пьеса «Сценарий» о «показательных» политических процессах, только действие перенесено к событиям 1949 г. в рамки цирковых сцен. Похоже, сочинитель трагедии сам превратится в трагического персонажа — ни с одним своим произведением столько не мучился. С посторонними не особенно делюсь, чтобы в случае неудачи не потешались надо мной.

Надеюсь, у вас все хорошо, ты вывезешь свою подагру на ванны, а значит, встретимся. Если книга не дошла по почте, получишь еще одну «Выставку роз». Она имеет большой успех, тираж в 40 тысяч разошелся в течение нескольких дней, даже сам не могу достать. Нравится всем, кто боится смерти. А кто не боится? Только я, так как излил свой страх на бумагу. <���…> Береги себя неустанно, на тротуарах сейчас скользко, не падай.

Обнимаю.

Пишта.

16. II. 1978 Дорогая Маргит!

В этом мире все измеримо, лишь силу чувств приборы отмечать не умеют. Даже частота или, наоборот, редкость встреч не является показателем любви, дружбы, привязанности. Хоть мы и редко встречались, я ощущал постоянную братскую близость вашу (всегда обоих), и наша душевная близость уже навсегда, поэтому сейчас я не в состоянии измерить всю значимость утраты.

Я и теперь по-прежнему обращаюсь к вам во множественном числе и в утешение могу сказать лишь одно: я всегда восхищался тем, как вблизи этого знойного урагана вам удавалось сохранять свой поэтический суверенитет и независимость при вашей с Лаци взаимозависимости. Лишь это может стать для вас — и станет — вашим якорем жизни. Ну а Лаци сохраним не воспоминанием, он по-прежнему будет сопровождать всех нас по жизни, являясь образцом поведения.

То, что не успел сказать ему, позвольте сказать хотя бы Вам, прежде чем тоже умолкну, сказать слова искренней дружеской любви.

Ваш Иштван Эркень.

P. S. На похоронах Лаци (из-за автокатастрофы накануне проводов) я быть не мог. Оно и к лучшему: для меня он никогда не будет ассоциироваться с похоронами.

17. VII.1970

Дорогая Татьяна Воронкина!

Получил журнал «Иностранная литература» [21] В № 3 за 1970 г. была опубликована подборка «рассказов-минуток». с подборкой моих рассказов в вашем превосходном переводе. Даже передать не могу, до чего я был рад, ведь это первое появление моих работ на русском.

Хотелось бы выразить свою благодарность при личной встрече, каковая, возможно, и состоится. Судя по всему, в ноябре в Ленинграде у Товстоногова пройдет премьера моей пьесы «Семья Тотов», тогда постараюсь отыскать и Вас.

А пока благодарю за великолепную работу!

Целую руку.

Иштван Эркень.

Пришел журнал «Иностранки» [22] В 11-м номере журнала за 1970 г. была опубликована повесть «Семья Тотов». , чему я очень обрадовался. Даже от редакции была приписка в несколько строк, что очень трогательно: от наших редакций такой учтивости не дождешься.

<���…>

декабрь 1970

Таня, дорогая!

Счастлив, что Вы взялись за перевод «Выставки роз» [23] Повесть была опубликована в журнале «Иностранная литература» в № 12 за 1980 г. : признаться, я об этом мечтал. Здесь Вас тоже ждет нелегкая задача, поскольку надо дать почувствовать некоторую циничность стиля разговорной речи, принятого среди телевизионщиков, киношников и работников радио и, полагаю, существующего в каждой стране. Чем отстраненнее станут держаться эти телевизионщики, тем явственнее отразится напряжение между смертью и ее обстоятельствами. <���…>

С давней и вечной любовью желает счастливых праздников

Иштван Эркень.

1. III.1978

Андраш Хевеши (1902–1940) — венгерский писатель, критик. После введения закона, ограничивающего права евреев, весной 1939-го эмигрировал в Париж, вступил добровольцем во французскую армию и пал смертью храбрых в первые дни войны. (Здесь и далее — прим. Жужи Радноти и Татьяны Воронкиной.)

Геза К. Хаваш — погибший на войне репортер, историк культуры. Его памяти посвящен рассказ-минутка «In memoriam dr. K.H.G.»

«На полпути» (итал.).

Янош Дёрдь Силади — специалист в области классической филологии, входил в дружеский круг И. Эркеня; позднее также попал в русский плен, затем был отпущен на родину.

В городе Красногорске, где ныне размещается мемориальный музей.

К Рождеству 1946 г. Иштван Эркень возвратился в родной Будапешт.

После революции 1956 г. писателям были переданы подобные характеристики, тайные доносы и прочее из досье, хранящихся в Союзе писателей.

Бела Ремени (1914–1962) — венгерский поэт, писатель.

Служба государственной безопасности.

Один из документов, обнаруженных впоследствии в Венгерском сводном архиве, свидетельствует о том, что Иштвана Эркеня чуть не арестовали за огласку этой гротескной истории.

В русском переводе роман М. Фюшта «История моей жены» вышел в 2010 г. в издательстве «Водолей», а в «ИЛ» (2011, № 7) опубликовано предисловие автора к его первому изданию.

Флора Гёнци — первая жена И. Эркеня, с которой у писателя до конца сохранились дружеские отношения. Жужа Радноти — третья и последняя супруга писателя, сподвижница во всех его делах. Ведущий театровед, критик, автор множества книг и монографий, посвященных венгерской драматургии, несколько десятилетий заведовала литературной частью будапештского театра комедии «Виг».

Липтак Габор (1912–1985) — литератор, этнограф, краевед, посвятивший свою жизнь и творчество родному Прибалатонью. Сам Липтак и его супруга, Пирошка, были знатоками, ценителями и увлеченными собирателями предметов старины и венгерского народного искусства и оставили после себя богатейшую коллекцию. Гостеприимный дом Липтаков в Балатонфюреде долгие годы давал приют выдающимся писателям, поэтам, музыкантам, художникам, скульпторам и другим творческим личностям, составившим гордость венгерской культуры. В их числе был и Эркень, не раз гостивший у друзей. Вот уже второе десятилетие в Доме Липтака в Балатонфюреде действует Международный дом творчества переводчиков.

Повесть «Кошки-мышки».