Николай Жогин - Решая судьбу человека…

— Оно, конечно, так, — согласился Фарид. — Но ведь ты знаешь, лес — это наше богатство. Лес нужен стране, как хлеб.

Задушевная беседа продолжалась у самовара. Потягивая крепкий душистый чай, Фарид неторопливо рассказывал о кармалинских новостях, о себе и своих стариках. Потом, отодвинув от себя чашку, ненадолго умолк. О чем он задумался? У своей сестры он гостил недавно — седьмого ноября, год еще только кончается, а он опять сюда заглянул. Что его сюда тянет? Почему в морозный день не сидится дома?

— Ты все еще не догадываешься, сестра? — наконец шутливо спросил Фарид. Ему хотелось, чтобы Фатыма первая заговорила о Нурсании.

— Конечно, браток, я давно чую, что черноглазая Нурсания тебе дороже родной сестры, — весело сказала Фатыма, затем многозначительно добавила: — Не беспокойся, она тоже ждет — не дождется. Вот только вчера заходила, справлялась, какая будет погода…

— У меня к тебе просьба, сестра. — Неловко улыбаясь, Фарид достал из кармана портсигар из красной пластмассы. — Мне бы с Нурсанией поговорить хотелось. Позови ее, пожалуйста, к нам.

— На свидание, значит, — заключила Фатыма. — Ну что ж, можно и на свидание. Любовь не картошка…

Недолго заставила ждать себя Нурсания. Скоро она стояла перед Фаридом, вся раскрасневшаяся, взволнованная. Ее черные, как угольки, глаза смотрели весело и ласково, на лице светилась счастливая улыбка.

— Ну, вот и я… Опять, — тихо сказал Фарид.

— А я-то и не ждала… — начала было девушка, но Фарид перебил ее:

— Ну, конечно, иначе ты не тянула бы два года с решением…

Фатыма поняла, что ей лучше уйти.

— Я сейчас, только у соседки закваску возьму… — и скрылась за дверью. Клубы холодного воздуха ворвались в дом и тотчас же рассеялись в хорошо натопленной комнате.

Словно год не виделись Нурсания и Фарид. Взявшись за руки, они радостно улыбались друг другу и никак не могли наговориться.

— Ну, скажи: да или нет? — спросил, наконец, Фарид, крепко обняв девушку. — Согласна?

Не сразу ответила Нурсания. В комнате наступило молчание.

— Я — да… А вот, что скажут родители? — краснея, вымолвила она…

В поселке все уже узнали, зачем пожаловал сюда молодой Фарид. «Значит, под Новый год в Кармалах состоится свадьба», — думали многие. Любопытные даже прикинули, кто из поселка поедет на это торжество, заранее завидуя счастливцам. То-то будет веселье — уж больно хороши молодые!

Отец и мать невесты не возражали против брака. Кто такой Фарид — выяснять было нечего. В Кармалах семейство Камаловых числилось на хорошем счету, да и о самом Фариде никто плохого не скажет.

В доме невесты обсудили подробности предстоящего торжества. Пробыв там до обеда, Фарид уехал домой.

Тихо и безлюдно кругом. На полях лежит нетронутый пушистый снег. Яркий солнечный свет слепит глаза. Фарид, не зная, куда девать свою радость, то затягивает песню, то бежит за кошевкой. Быстро перебирает ногами конь, комья снега разлетаются в стороны из-под его копыт…

Быть свадьбе!

Конный двор колхоза «Уныш» уже опустел. Односельчане, заглянувшие к ночным конюхам на огонек, вдоволь накурившись, разошлись по домам. Мерно тикают ходики на стене. Часовая стрелка приближается к десяти. Глубоко затянувшись, Гильмутдин бабай швыряет окурок в ящик с песком.

— Погляжу, как там лошади, — говорит он напарнику, застегивая теплый полушубок.

Выйдя на крылечко, он минуту-другую вглядывается в темноту, до боли напрягая старческие глаза. Что за наваждение? Куда девался жеребец? Фарид уже давно должен был вернуться…

И тут он замечает, что к конному двору приближается лошадь с кошевкой. Казбек! Наконец-то… Но почему жеребец так странно держит голову, словно бы глядит назад?

Гильмутдин спешит навстречу.

— Эй! Казбек! — кричит он, — Шибче давай! — Услышав знакомый голос, конь громко ржет. — Узнаешь? — радуется Гильмутдин, — ну, входи, входи.

Старик берет жеребца под уздцы и начинает ругать Фарида:

— Молокосос! Лошадь запрячь не может, голову к оглобле привязал. Спит, наверное, пьяный в кошевке… Ну-ка, вставай, говори, зачем озоруешь?

Ответа нет.

Укоризненно качая головой, Гильмутдин выпрягает жеребца и ставит под навес. Затем возвращается к кошевке и берется за тулуп… Что такое? Вот, доверь такому коня! Фарида нет и в кошевке; наверное, пьяный где-то разгуливает…

Неожиданно старик умолкает. При тусклом свете электрического фонаря он замечает на своих белых варежках темные пятна. «Где это я выпачкал?» Войдя в избу, он пристально рассматривает испачканную варежку.

— Кровь никак! — удивленно говорит он. — Пойдем, Касим, с Фаридкой что-то неладно.

Вдвоем они поспешно отправляются к кошевке. Касим зажигает фонарик. На тулупе явственно видны пятна крови. Такие же пятна темнеют на оглоблях, вожжах — как раз на том куске, которым голова лошади была привязана к оглобле.

— Да, здесь, видно, дело серьезное, — произносит Касим. — Давай уж я позову Хасана абзы.

Председатель колхоза Хасан Ибрагимов, осмотрев упряжь, не на шутку рассердился.

— Каков артист?! Просил коня до четырех часов, а сейчас одиннадцатый! Да еще с кем-то подрался. Ну-ка, Касим, запрягай Волчка и поезжай в Аккаен. Ночь-то холодная! Может, выпал Фарид по дороге, как бы не замерз.

На том и порешили.

Рано утром Касим Хуснуллин вернулся. На дороге он никого не нашел.

— Когда же Камалов из Аккаена выехал? — разволновался отец Фарида, ожидавший на конном дворе.

— Сказали, днем. Около двух, — ответил Хуснуллин. — Его даже видели в другой деревне, Татарстане.

Ждали Фарида до обеда. Затем о его исчезновении сообщили в райцентр, в милицию, К вечеру поднялся жестокий буран. Думали, в такую погоду вряд ли кто явится. Но глубокой ночью два человека, сильно запорошенные снегом, приехали на конный двор. Это были работники следствия.

Гильмутдин бабай сразу же узнал в высоком худощавом человеке следователя прокуратуры Сафарова, а в другом, одетом в белый полушубок, — работника милиции Краснова.

— Не вернулся? — спросил следователь, потирая озябшие руки.

— Нет, — покачал головой бабай. — Ничего пока неизвестно.

— Сейчас уже поздно, — поглядев на часы, сказал Сафаров. — Будить никого не станем. Осмотр произведем завтра при дневном свете.

— Можно и так, — согласился Краснов. — Может, сам еще вернется…

Никому в душе не хотелось верить, что с Камаловым случилось что-нибудь серьезное.

Наступило утро, но погода не наладилась. Следователь готовился к осмотру тулупа и упряжи, как вдруг его вызвали в сельсовет. С трудом преодолевая встречный порывистый ветер, он зашагал к центру деревни.

— Беда! — встретил его председатель сельсовета Рашид Фаткуллин. — Из Татарстана сообщают, что на дороге нашли шапку и одну галошу… Должно быть, Камалова. Что будем делать?