Христофор Колумб - Хроники открытия Америки. Новая Испания. Книга I: Исторические документы

Об эту пору великого Моктесуму, видимо, известили о том, что в селениях тотонаков захватили в плен его сборщиков дани и отказались ему повиноваться, восстав против его власти. Весьма разгневавшись на Кортеса и на всех нас, он стал собирать большое войско против мятежных селений, вознамерясь истребить там всех до единого, да и супротив нас готовился отправить отборную рать.

Но тут являются к нему два индейца, отпущенных по приказу Кортеса на волю, и когда Моктесума узнал, что Кортес выпустил их из темницы, дабы они передали своему повелителю его добрые пожелания, Господу Богу нашему было угодно смягчить гнев Моктесумы, и он решил разузнать, каковы наши намерения; с этой целью явились к нам двое юных его племянников в сопровождении четырех старцев, знатных касиков, их опекавших, и с ними были присланы в дар золото и накидки и передана благодарность Кортесу за то, что он отпустил королевских слуг; однако же им было поручено также сообщить о неудовольствии государя тем, что при нашем покровительстве эти индейские селения посмели столь гнусно ему изменить, отказались платить дань и повиноваться; и все же он, мол, питает к нам почтение, ибо достоверно знает, что мы те самые люди, о коих его предки предрекали {140} , что они придут на их землю, и мы с ним наверняка одного рода, и посему, хотя мы поселились в домах изменников, он пока не велит немедленно их уничтожить, однако невдолге им уже не придется похваляться своим предательством.

Кортес принял золото и одежду, цена коим была более двух тысяч песо, обнял послов и в свое оправдание сказал, что мы, дескать, большие друзья сеньора Моктесумы и он, Кортес, питая наилучшие чувства к их государю, сохранил жизнь троим его сборщикам дани. И тотчас велел привести с кораблей тех трех индейцев, превосходно выглядевших в хорошей одежде, и передал их послам.

Однако и Кортес также пожаловался Моктесуме — мол, правитель Питальпитоке, не сказавшись, вдруг ночью сбежал из их лагеря, что весьма некрасиво, и он, Кортес, полагает и уверен, что столь гнусный поступок не мог быть совершен по приказу сеньора Моктесумы, а ведь именно это и было причиною нашего прихода в селения, где мы сейчас находимся и где нам оказан почет; и он, Кортес, просит государя простить этим индейцам их дерзкое поведение, а что они, по словам Моктесумы, не платят ему дани, так ведь им просто невозможно служить двум господам, и в те дни, что мы у них находились, они служили нам во имя нашего короля и повелителя; однако он, Кортес, и все его братья вскоре придут к Моктесуме, дабы ему служить, и как только мы будем у него, то все уладится по его желанию.

После таковых и многих других речей Кортес приказал дать двоим юношам, а были они весьма знатные касики, и четырем старикам, их опекавшим, тоже особам весьма именитым, поддельные голубые брильянты и зеленые бусы и оказать им почетный прием. Тут же перед ними — а там был хороший луг — Кортес велел Педро де Альварадо на его гнедой и весьма строптивой кобыле и другим всадникам погарцевать перед гостями и изобразить потешный бой, каковой гостям очень понравился; довольные Кортесом и всеми нами, они простились и отправились в свой Мехико.

Индейцы тех горных селений и города Семпоальяна, прежде весьма боявшиеся мексиканцев и полагавшие, что великий Моктесума пришлет несметное воинство, чтобы их истребить, увидав, как родичи великого Моктесумы пришли с описанными мною дарами и объявили себя слугами Кортеса и всех нас, поразились и стали говорить один другому, что мы наверняка теулы, раз сам Моктесума нас боится и шлет нам золото и подарки. И ежели о нас и раньше шла слава как о могучих воинах, то отныне и впредь нас стали почитать еще больше.

о том, как толстый касик и другие сановники пришли с жалобой к Кортесу

Не успели мы проводить мексиканских послов, как явился к нам толстый касик со многими другими знатными особами, дружественными нам, просить Кортеса, чтобы он немедля отправился в селение, именуемое Сингапасинга, примерно в двух днях пути от Семпоальяна, то есть лигах в восьми-девяти, — там, сказали они, собралось множество воинов, индейцев кулуа, как они называют мексиканцев, и войско это разоряет их посевы и усадьбы, грабит подданных и творит всевозможные другие бесчинства.

Кортес, слыша их взволнованные речи, поверил им, — они горько жаловались, умоляли о помощи, а он-то ведь прежде обещал им помогать и убивать всех кулуа и прочих индейцев, которые станут им чинить обиду; и тут он не знал, как ответить, если не обещанием выступить в поход и послать солдат, чтобы прогнали их врагов. Раздумывая над ответом, он, смеясь, сказал нескольким товарищам, в том числе и мне, стоявшим рядом: «А знаете ли, сеньоры, сдается мне, что во всех этих землях о нас идет слава как о могучих воинах, а теперь, когда эти люди увидели, как было дело со сборщиками дани, нас и впрямь считают богами или чем-то вроде их идолов! Вот я и подумал: надо, чтобы они поверили, будто одного из нас достаточно, дабы разогнать всех тех воинов, их врагов, которые, по их словам, собрались в крепости. Давайте же пошлем аркебузира старика Эредиа, баска с безобразным лицом, длинной бородой, шрамом через всю щеку, кривого да еще и хромого».

И, велев его позвать, Кортес приказал: «Идите с этими касиками до реки (а река была от нас в четверти лиги) и, когда к ней подойдете, притворитесь, будто хотите попить и вымыть руки, и сделайте выстрел из ружья, тотчас я пришлю за вами. Я это задумал, чтобы они поверили, будто мы боги, каковыми нас называют и почитают; а у вас-то лицо столь обезображено, что они поверят, будто вы и есть самый настоящий идол». И Эредиа сделал все так, как было ему велено и приказано, ибо человек он был понятливый и разумный и когда-то воевал в Италии.

Тут Кортес велит позвать толстого касика и всех сановных особ, ожидавших от нас помощи и спасения, и говорит им: «Вот я посылаю с вами этого моего брата, чтобы он поубивал и прогнал всех кулуа из вашего селения и привел мне пленниками всех, кто не захочет уйти». Услыхав такое, касики остолбенели, не зная, то ли поверить, то ли нет, и вглядываясь в лицо Кортеса, истинно ли он говорит правду. Затем старик Эредиа, отправляясь с ними, зарядил свое ружье и по пути все стрелял в воздух, чтобы индейцы видели это и слышали. И касики послали известить людей в других селениях, что они, мол, ведут туда теула, который перебьет мексиканцев, собравшихся в Сингапасинге. Я об этом пишу здесь, чтобы посмешить и чтобы вы знали, каковы были повадки Кортеса.

Когда Кортес понял, что Эредиа, как было сказано, уже дошел до реки, то немедля послал звать его обратно, а когда касики и старик Эредиа возвратились, Кортес вновь повторил касикам, что, питая к ним добрые чувства, он, Кортес, с некоторыми своими братьями хочет оказать им помощь и посмотреть на их земли и крепости, и пусть ему поскорей пришлют сотню носильщиков тамеме нести наши тепуске, сиречь пушки. На другой день утром носильщики явились, и в тот же день мы должны были выступить в поход — четыреста солдат пеших, да четырнадцать всадников, да арбалетчики и аркебузиры — все были наготове. Некоторые же солдаты, приверженцы Диего Веласкеса, заявили, что не желают идти и пусть, мол, Кортес идет с теми, кто согласен, а они хотят возвратиться на Кубу.