Александр Дюков - За что сражались советские люди. «Русский НЕ должен умереть»

В поселке Дрибин жило много еврейских семей. С приходом немцев в сентябре 1941 г. все эти семьи были согнаны в пожарный сарай, где с них снимали одежду. Затем вели на расстрел. Таким образом в поселке было убито все еврейское население – 450 человек, в том числе женщины, дети, старики, старухи. Расстрел проводился у ям на территории колхозного двора. Еврейку Рыкину Риву долго терзали в полиции, она кричала: «Скорее меня убивайте.

Дождливым осенним днем в деревню Яскино под Смоленском пришли немецкие солдаты. Они окружили деревню и согнали жителей на площади. Потом отобрали всех мужчин и расстреляли за околицей. Мужчин – это громко сказано; к тому времени в деревне остались лишь глубокие старики и подростки. Их тела лежали в грязи, вокруг страшно выли женщины, а деревня пылала, подожженная с трех концов.

В деревне Починок, стоявшей неподалеку, плакать было некому. Немецкие каратели загнали всех жителей в помещение правления колхоза, подперли двери кольями и подожгли. Старики и старухи, женщины и дети метались в огне; жуткий крик сжигаемых заживо людей разносился окрест, каратели бесстрастно смотрели на дело своих рук, и лишь небо плакало о погибших. [341]

Много лет спустя командующий 9-м армейским корпусом генерал пехоты Герман Гейер, описывая боевые действия своих частей под Смоленском, между прочим заметит: «Вообще трудностей с населением не возникало, так как мы своевременно издали строгие приказы». [342]

Эти слова – квинтэссенция истребительной политики, проводившейся нацистами по отношению к населению оккупированных областей.

С самого начала войны немецким войскам было разрешено совершать любые преступления против жителей оккупированных территорий. Одним параграфом указ «О военном судопроизводстве» освободил немецких военнослужащих от ответственности за убийства и изнасилования; другим лишил всяких прав оказавшихся под оккупацией советских граждан. Теперь их можно было произвольно расстреливать за любой реальный или мнимый проступок.

После начала войны германское командование стало выражаться еще более откровенно. «У тебя нет сердца и нервов, на войне они не нужны, – говорилось в одном из обращений к солдатам вермахта. – Уничтожь в себе жалость и сострадание – убивай всякого русского, не останавливайся, если перед тобой старик или женщина, девочка или мальчик – убивай, этим ты спасешь себя от гибели, обеспечишь будущее твоей семьи и прославишься навеки». [343]

Неудивительно, что с первых же дней войны войска вермахта проявляли должную беспощадность по отношению к мирному населению. «Захват сел и городов обычно начинается с постройки виселиц, на которых германские палачи убивают первых попавшихся под руку мирных жителей. При этом фашисты оставляют виселицы с повешенными на много дней и даже на несколько недель. Так же они поступают с теми, кого расстреливают на улицах городов и сел, оставляя трупы по многу дней неубранными», – доносила в Москву партизанская разведка. [344]А один из германских генералов в докладе командованию так объяснял действия своих подчиненных:

Немецкий солдат не может рассматривать обитателей этой страны как равных… С этим связаны частые пожары и разрушения в городах – слишком частые и слишком обширные, по сравнению с Польшей и Францией. [345]

Действительно: человек не может рассматривать животных как равных, а советские недочеловеки – это почти что животные. «Письма, доходящие до нас с фронта, – вещали радиоприемники по всей Германии, – свидетельствуют, что в этой борьбе на Востоке не один политический строй сражается против другого, не одно мировоззрение против другого, а культура, цивилизация и человеческое достоинство борются против дьявольских принципов недочеловеков». [346]

Впрочем, что – животные! Русские гораздо омерзительнее. Под Херсоном осколком артиллерийского снаряда была убита собака командира разведывательного батальона лейбштандарта СС штурмбаннфюрера Мейера. За свою собаку Мейер отомстил как за истинного арийца: согнал свыше тридцати местных жителей на площадь и лично их расстрелял. [347]Разве собака арийца не ценнее русских свиней?

Проходя через деревню близ Велижа, солдаты одного из подразделений 11-го полка 14-й моторизованной дивизии решили немного развлечься. Под командованием своего обер-лейтенанта они согнали из ближних домов жителей, в том числе женщин и детей, и бросили их в реку. В тех, кто не тонул, бросали камнями, в тех, кто пытался уплыть, – стреляли. Не уцелело никого. [348]

Под Брянском, увидев наступающих немцев, население деревни Большая Березка спряталось в лесу. Им было приказано возвратиться. «150 стариков, женщин и детей возвратилось домой. После этого согнали их в колхозные амбары, перекололи всех штыками и перебили прикладами. 11 детей в возрасте 12–13 лет закопали живыми в землю». [349]

Когда немцы ворвались в город Остров, они развлекались расстрелами мирных граждан. «Немцы согнали несколько десятков женщин и детей на огород и неожиданно стали расстреливать их из автоматов, – рассказывал позднее пробившийся к своим офицер Чеботарев. – Затем туда же привели еще двадцать пять женщин и тоже расстреляли их. Все это я видел своими глазами, находясь в укрытии возле этого огорода». [350]

Солдаты, развлекавшиеся под Велижем, Брянском и в Острове, и многие сотни тысяч, подобных им, были нацистской расой господ. «Мы создадим человека нового типа, расу господ и породу вице-королей», – сказал по этому поводу Гитлер и, словно спохватившись, добавил: «Естественно, не может быть и речи об использовании людей этого типа на Западе!». [351]Оговорка эта была весьма важной: раса господ на Востоке творила такие преступления, что, сотвори они хоть что-нибудь, отдаленно похожее на Западе, этот ужас европейцы запомнили бы навсегда.

Когда фронт уходил вперед, жителям оккупированных районов могло поначалу показаться, что самое страшное уже позади. Части вермахта уходили дальше, и можно было надеяться на то, что все произошедшее – массовые изнасилования, расстрелы и грабежи – были лишь неизбежными на войне эксцессами. Что на смену военному хаосу придет какой-никакой, а порядок.