Александр Дюков - За что сражались советские люди. «Русский НЕ должен умереть»

Сколько крови и убитых видела на дорогах. Столько… Наших пленных… Пройдет колонна, и сотни трупов на дороге остаются лежать. Они были голодные, выбивались из сил, падали… Их пристреливали. Как собак… По мертвым уже не голосили. Не плакали. Не хватало слез…

Мы ушли в лес все: папа, братья и я. В партизаны». [487]

«Это очень тяжелая война. И вы не представляете, какую ненависть немецкие фашисты пробудили в нашем народе, – объяснял советский офицер английскому журналисту. – Вы знаете, мы беспечны и добродушны, но, заверяю вас, они превратили наш народ в злых мужиков. Злые мужики – вот кто мы сейчас в Красной Армии; мы – люди, жаждущие отомстить. Никогда раньше я не испытывал такой ненависти. И для этого есть все основания. Подумайте о всех этих городах и деревнях… Подумайте о муках и унижениях, которые терпит наш народ… – В его глазах сверкнул огонек лютой злобы. – А я не могу не думать о своей жене и десятилетней дочери в Харькове. – Он помолчал, овладевая собой и барабаня пальцами по колену. – Конечно, – сказал он наконец, – существуют партизаны. Это по меньшей мере лучший выход для тысяч оставшихся там людей». [488]

И это было действительно так.

«Народ вынужден уйти в болота и леса, чтобы воевать против нас», – констатировал впоследствии один из чиновников оккупационной администрации. [489]Уже к ноябрю – декабрю сорок первого концентрация ненависти вокруг немецких войск была такова, что солдатам во имя самосохранения стали приказывать убивать любого местного жителя, появляющегося в поле зрения.

«Приказываю открыть огонь по каждому русскому, как только он появится на расстоянии 600 метров, – говорилось в приказе по 489-му пехотному полку. – Русский должен знать, что он имеет против себя решительного врага, от которого он не может ждать никакого снисхождения». [490]

Такой же приказ был издан в 101-м мотопехотном полку, входившем в состав 2-й танковой группы генерала Гудериана:

В своих действиях быть беспощадным… По всем мужчинам и женщинам, появляющимся на участке дивизии пешком, на санях или на лыжах, открывать огонь без предупреждения. [491]

Оккупанты попали в незавидное положение: наступление Красной Армии заставляло бросать на фронт все имеющиеся под рукой подразделения – и тыл оказывался практически беззащитным перед увеличивающимися в числе партизанами. Решение возникшей проблемы было найдено в продолжении истребительной политики против советского населения. Если проявить еще большую жестокость и продолжать жечь деревни и села, если заставить всю оккупированную территорию виселицами, если не проявлять недостойной арийского духа мягкости – тогда, рано или поздно, партизан просто некому будет поддерживать. Местные недочеловеки будут либо уничтожены, либо запуганы так, что никогда больше не посмеют поднять руки на представителей высшей расы. «Следует быть жестоким к советскому населению и не размышлять, расстреливать или не расстреливать, когда имеешь дело с русскими, – объяснял гауляйтер Белоруссии Вильгельм Кубе бригаденфюреру СС Эберхарду Грефу. – Надо расстреливать, и тогда будет порядок». [492]

Той же точки зрения придерживались и военные. 8 декабря 1941 года командующий группой армий «Юг» фельдмаршал Вальтер фон Рейхенау, сменивший на этой должности отстраненного после поражения под Ростовом фон Рундштедта, писал командующим армиями:

В полосе 6-й армии действия партизан почти полностью прекратились. Этот успех явился результатом суровых мер, предпринятых командованием армии…

В ходе борьбы с партизанами в полосе армий было публично повешено и расстреляно несколько тысяч человек. Опыт показывает, что казнь через повешение действует особенно устрашающе. Кроме того, были уничтожены многие «бродяги», у которых не оказалось удостоверений личности и под личиной которых обычно скрываются агенты и разведчики партизан. С этого момента диверсии прекратились…

Командование группы армий рекомендует в случае необходимости прибегать к таким же мерам. [493]

На самом деле ни в полосе 6-й армии, ни где-нибудь еще партизан извести не удалось; однако мысли военного командования определенно шли в том же направлении, что у эсэсовцев и гражданской администрации.

Впрочем, если раньше карательные «контрпартизанские» операции выполняли преимущественно части вермахта, то теперь все они до последнего человека требовались на фронте. Пришло время создавать специальные карательные подразделения, чуждые гуманизму и готовые к самым чудовищным преступлениям.

В неформальной обстановке фюрер не раз указывал, что такие подразделения следует формировать из сидящих в лагерях уголовников. Пусть таланты убийц, грабителей и насильников послужат Рейху! Эту мысль Гитлер настойчиво повторял перед косными армейскими генералами: «Конечно, надо положить конец браконьерству. Но, как я уже говорил, давайте сделаем наказание соразмерным преступлению – отправим их на борьбу с партизанами, сделаем из них элитный снайперский корпус!». [494]

Наконец усилия фюрера возымели действие: в конце 1941 года в тылу группы армий «Центр» стал действовать специальный батальон для борьбы с партизанами. Формально это подразделение входило в состав ваффен-СС, однако даже эсэсовцы приходили в ужас от деятельности уголовного сброда, собранного под командованием Оскара Дирлевангера. Командир был под стать войску: с фотографий на нас, слегка улыбаясь, смотрит человек, будто сошедший со страниц трудов Чезаре Ломброзо. Рейхсфюрер СС долго не решался утвердить в должности дважды судимого растлителя малолетних, чей моральный облик был ниже всякого уровня.

Там, где проходил батальон Дирлевангера, не оставалось ничего живого; вскоре его развернули в полк, а затем – в бригаду. После войны эсэсовский генерал фон-дем Бах-Зелевски на допросах так характеризовал задачи подразделения:

Обвинитель:Чем вы объясните, что командование германской армии так охотно усиливало и увеличивало размеры частей, сформированных из уголовных преступников, и направляло их именно на борьбу с партизанами?

Бах-Зелевски:Я считаю, что здесь имеется очень тесная связь с речью Генриха Гиммлера в начале 1941 года в Везельсбурге, еще до начала похода на Россию. Гиммлер говорил тогда, что целью похода на Россию является сокращение числа славян на 30 миллионов человек и что в этой области следовало использовать именно такие неполноценные войска.

Обвинитель:Правильно ли я понял вас, что сам характер людских контингентов, которые командование бросало против партизан, уже заранее и обдуманно определял характер действий этих войск против населения и партизан? Я имею в виду прямое истребление населения.