Френсис Бейли - Защита никогда не успокаивается

— Позволить сейчас Шеппарду оспаривать приговор на основании эмоций, затушевывающих бесспорные доказательства вины, — значит подрывать принципы суда присяжных.

Джон Корриган, выступавший от округа Кайахога, сделал аналогичное заявление.

— Мы судим систему присяжных в Соединенных Штатах.

Их аргументы показались мне неубедительными. Покидая здание суда, я был уверен, что мы выиграем, хотя полагал, что не сойдемся с судьей Блэком во взглядах на свободу слова.

После слушания состоялась пресс-конференция, и один из журналистов спросил Сэма о его самочувствии.

— Я не могу позволить себе лишние эмоции, — ответил Сэм.

Но он испытывал постоянное нервное напряжение. И с каждым месяцем это напряжение нарастало. Да, он был на свободе, но надолго ли? В это время Сэм начал пить.

6 июня 1966 года я выступал в суде Ворчестера, штат Массачусетс, защищая человека, ограбившего банк. Вошел бейлиф и подал записку. Тот прочитал ее и остановил судебное заседание.

— Леди и джентльмены, прошу прощения, — сказал он, — но я хотел бы сообщить мистеру Бейли, что он выиграл дело Шеппарда.

Верховный суд проголосовал восемь против одного (этим одним оказался Блэк) за отмену приговора. В занявшем двадцать девять страниц решении суда, написанном Томом Кларком, высокий суд постановил, что суд над Сэмом нельзя признать справедливым и беспристрастным, поскольку «судья не сумел в достаточной степени оградить Шеппарда от массированного, наносящего ущерб интересам обвиняемого нападения средств массовой информации».

Реакция на это решение была весьма любопытной, особенно в Кливленде. Судья Блитен уже умер, Луис Зельцер ушел на пенсию в начале этого года. Но «Кливленд пресс» в редакционной статье пыталась отвести от себя обвинение, заявив, что ее информация отражала широкий интерес общественности к данному делу, а помещенные в газете статьи критиковали работу полиции, которая в тот момент, казалось, находилась в тупике и бездействовала. «Если, как утверждает суд, какие-то крайности и имели место, — добавляла „Кливленд пресс“, — то следует учитывать и обстоятельства дела, к которому, как мы однажды уже говорили, „все проявляли слишком уж большой интерес“».

«Кливленд плейн дилер» высказалась в гораздо менее мирном тоне. Она заявила, что в своем «рвении» защитить права обвиняемого суд ущемил права свободной прессы.

Другие газеты хотя в основном и одобрили решение суда, но с некоторыми оговорками. Создалось впечатление, что суд возложил основную вину за случившееся на прессу и в результате может начаться новая волна запретов и ограничений. Мне кажется, что это чувство полностью отражало сложившееся за многие годы отношение прессы к делу Шеппарда. Средства массовой информации были настолько готовы получить оплеуху, что посчитали себя уже получившими ее, хотя дело обстояло совсем не так. Судья Кларк постарался ничем не оскорбить прессу. Он рекомендовал проявлять сдержанность, но не наложил на средства массовой информации никаких правовых, ограничений.

Судья Кларк подробно изложил, как именно газеты вмешивались в ход расследования дела и судебного разбирательства, процитировав некоторые статьи. Например, статью из «Кливленд пресс», напечатанную в то время, когда подбирали присяжных, «Кто заступится за Мэрилин?». Он упомянул также радиопередачу, в которой Боб Консидин сравнил Сэма с Элджером Хиссом, и передачу Уолтера Винчела, заявившего чистейшую ложь, что у Сэма был ребенок от любовницы, жившей в Нью-Йорке.

Но основную вину Кларк возложил скорее на суд, чем на прессу.

«Принцип, что правосудие не может спрятаться за стеной молчания, — писал судья Кларк, — давно нашел отражение в недоверии, которое англо-американцы испытывают к закрытым судебным процессам. Достойная доверия, отвечающая за свои слова пресса всегда считалась помощницей в деле успешного отправления правосудия, особенно когда речь идет об уголовных делах… Нездоровой атмосферы, сложившейся во время суда, можно было бы избежать, поскольку и здание суда, и зал заседаний находятся в ведении самого суда.

…Учитывая шумную кампанию, еще до суда проводившуюся средствами массовой информации, судья должен был принять самые строгие меры, касающиеся присутствия в зале заседания репортеров, о чем и просил защитник Шеппарда».

В другой части решения судья Кларк писал:

«В тех случаях, когда имеются достаточные основания предполагать, что тенденциозное освещение прессой может помешать объективному рассмотрению дела, судья должен отложить слушание дела до тех пор, пока шумиха не уляжется, либо передать дело в другой округ, где ее нет».

Он сказал, что, если поднятый вокруг шум угрожает объективному рассмотрению дела, должен быть назначен новый суд.

«Суды, — указал Кларк, — должны принимать меры, чтобы оградить судебный процесс от причиняющего ущерб постороннего вмешательства. Ни прокуратуре, ни защитникам, ни обвиняемым, ни свидетелям, а также служащим суда и работникам правоохранительных органов, попадающим под юрисдикцию суда, не позволяется препятствовать выполнению его функций. Сотрудничество защиты или обвинения с прессой в плане передачи какой-то информации, влияющей на ход судебного процесса, не только подлежит строгой регламентации, но является в высшей степени предосудительным и заслуживает принятия дисциплинарных мер…

Поскольку судья не выполнил свой долг, не оградил Шеппарда от фактической газетной травли… и оказался не в состоянии контролировать происходящее в зале суда, мы обязаны аннулировать отказ на прошение об освобождении из-под стражи».

Частью решения Верховного суда было распоряжение об освобождении доктора Шеппарда из-под стражи до тех пор, пока штат Огайо, в разумные сроки, заново не рассмотрит в суде его дело. Сэма обрадовало это решение, но он волновался при мысли о новом суде. У него не было веры в присяжных, да это и не удивительно.

— Если в присяжные попадут люди, которые меня ненавидят, — говорил он, — для меня все кончено.

— Это в 1954 году, — возразил я, — все люди любили вас либо ненавидели. На этот раз я намерен подобрать в присяжные людей помоложе, которые не будут испытывать подобных чувств. И они оправдают вас на основании имеющихся доказательств, можете в этом не сомневаться.

У меня были опасения, что штат откажется проводить новое слушание нашего дела, но я ошибся. На телевизионной пресс-конференции, состоявшейся сразу после решения Верховного суда, Джон Корриган заявил:

— Я понимаю, что нами управляют не люди, а законы. В соответствии с этим принципом я пришел к заключению, что наше общество оказалось жертвой отвратительнейшего преступления и требует восстановления справедливости. В то же время общество должно обеспечить любому гражданину справедливый, беспристрастный и объективный суд присяжных. Представим же это дело на их рассмотрение.