Александр Нефедкин - Военное дело чукчей (середина XVII—начало XX в.)

Лабретки известны на Чукотке и археологически (История Чукотки. 1989: 46). Судя по письменным документам первой трети XVIII в., лабретки из моржовых клыков тогда встречались у азиатских эскимосов (Le Brim 1718: 13; Вдовин 1961: 52; ср.: Александров 1872: 73; Меновщиков 1959: 112 (в XVIII — первой половине XIX в.)). Причем в 1732 г. жители Чукотского Носа прямо именовали себя «зубатыми» (Ефимов 1948: 240, 249; 1971: 229; Гольденберг 1984: 128; 1985: 67). Французский офицер А. Оливье, бывший в Беринговом проливе в 1860-х гг., отмечает, что азиатские эскимосы в углах рта носили лабретки из металла, кости или перламутра (Ollivier 1877: 589). Капитан А. А. Ресин (1888: 177―178) конкретно писал, что лабретки были у эскимосов о. Ратманова (Большого Диомидова) и у жителей Наукана. Согласно же преданию, часть аляскинских эскимосов поселились в Наукане лет за сто до 1924 г. (Галкина 1929: 71―72; ср.: Крупник 2000: 252―253 (переселенцы с Аляски живут в Сирениках)).

Эскимосы Северо-Западной Аляски, отличившиеся в бою, наносили татуировкой четыре параллельные черты на каждую щеку (Burch 1998: 109).

В 1748 г. оседлые коряки под предводительством Алыка, потерпев поражение от русских, убили жен и детей и, «напившись их крови для храбрости», снова бросились в бой, но опять были разбиты (Сгибнев 1869а. № 5: 66). Воин-юкагир обещает при победе съесть печень побежденного (Козлов 1956: 258). Западные эвенки ели сердце врага или его мясо, чтобы приобщиться к его силе и ловкости (Василевич 1972: 156).

Васильев 1916. Т. I. Прил.: 25: в 1621 г. Ю. Я. Сулешев запретил торговлю и промыслы.

Чукчи также считали, что Д. И. Павлуцкий убивал людей на корм собакам (Богораз 1902а: 71).

Последняя пытка, вероятно, была все же чукотской и просто приписана русским, поскольку аналогичным образом пытали азиаты одного жителя Уэльса (Malaurie 1974: 141).

Отмечу, что в 1969 г. В. А. Пашков видел обмотанный кожей лук длиной около 1 м в яранге у оленных чукчей в тундре между поселками Черским и Певеком.

Согласно Г. Майделю (1894: 544), в отряде было 23 казака, из них 5 анадырских, 48 эвенков, 20―30 коряков, 13 эвенов и 10 якутов, то есть всего 114―124 воина. Н. В. Слюнин (1900. Т. П: 6, примеч. 3) полагает, что в 1729 г. у А. Ф. Шестакова было в отряде 13 казаков, 48 пеших эвенков, 30 оленных эвенов, 10 тауйских якутов.

Как отмечает А. С. Зуев (2002: 63), «по некоторым данным», чукчей было до 2000.

По другим данным, погибло 11 русских, 11 эвенов, 6 якутов, один коряк (Гольденберг 1984: 72).

А. С. Зуев (2002: 63) полагает, что погибло 10 служилых, 6 якутов, 11 эвенов, 1 новокрещеный коряк.

Согласно нижнеколымскому преданию, колымчане спешили на помощь майору, но встретившиеся им казаки, шедшие от Д. И. Павлуцкого (Березкин и Криговорницын), велели им не торопиться, посему и помошь запоздала (Олыксандрович 1884. № И: 295; Богораз 1902: 148; 1902а: 71). В чуванском предании вместо русских-колымчан на помощь не успели сами чуванцы (Дьячков 1893: 37―38).

В. Г. Богораз в примечании к этому пассажу пишет: «Здесь изображается праздник мн'еырг'ын, который как будто бы справляли собаки. При этом празднике совершается торжественное служение над добычей охоты, причем мужчины шаманят, стуча в бубен, а женщины, становясь перед ними, выражают свой религиозный экстаз различными странными телодвижениями и пляской. Между прочим собакам, волкам и другим хищным животным приписывается также совершение таких служений после удачной охоты». Чукчи, как и другие первобытные народы, не отделяли человека от мира природы и считали, что одни и те же обряды исполняются как людьми, так и животными (ср.: эскимосская сказка «Как собаки праздник справляли» (Меновщиков 1947: 224)). Относительно самого благодарственного обряда можно добавить, что оленные чукчи справляли мн'эгыргын — «молитвенное» песнопение — после забоя телочки в плотно закрытой яранге: мужчина пел и бил в бубен, а женщины ему подпевали. Это песнопение сопровождало душу оленя в стадо этих животных у верхних (небесных) людей — умерших насильственной смертью предков чукчей (Кузнецова 1957: 314―318; Вдовин 1977: 160).

Подобное интересное объяснение этногенеза русских могло возникнуть, по объяснению В. Г. Богораза (1902: 155, примеч. 1; Тан 1898. № 116: 2; № 118: 2), из-за заунывных народных песен, которые у чукчей сопоставлялись с собачьим воем. Однако и у американских эскимосов описывается подобное происхождение людей: у женщины и пса родилось пять щенков и пять людей, от первых произошли предки европейцев и индейцев, а от вторых — эскимосов (Тан-Богораз 1936: 244; ср.: Богораз-Тан 1936: 39―40).

То есть враг, употребляющий железное огниво.

Меняло — полупереваренное содержание оленьего желудка. Из этой зеленоватой каши варили похлебку, добавляя кровь и жир, однако ели ее все же неохотно, особенно колымские чукчи (Богораз 1899: 355, примеч. 1; 1902а. 81).

Описываются положительные качества чукчи-оленевода. Вероятно, речь идет о каком-то чукотском юноше, взятом в плен русскими и росшем у них. В доме Павлуцких было три чукотских холопа (Алексеев 1961: 14). Так, например, известно, что в детстве чукча, впоследствии сибирский дворянин (с 1767 г.), Николай Дауркин был взят в плен (1744), находился в услужении у Д. И. Павлуцкого, а позднее, в 1763―1764 гг., ездил на Чукотку для переговоров со своими сородичами (Алексеев 1961) В. Г. Богораз (1902а: 71) полагал, что Д. И. Павлуцкого предал чуванец.

Солнечный Владыка — русский царь.

Очевидно, имеется в виду кожаный доспех. Ср. с дальнейшим противопоставлением железного доспеха Якунина и брони из лахтака у чукотского богатыря.

По чукотским представлениям, быстро есть — это признак доблести. Якунину показалось подозрительным доблестное поведение перебежчика (Богораз 1900: 331, примеч. 3; 1902: 156, примеч. 5; 1902а: 83).

В. Г. Богораз (1902: 154) отмечает, что Ээнейву — это первый чукотский тойон, вступивший в русское подданство, в источниках он назван Хамахеем, однако у чукчей существовало по два и более имен для одного человека.

Ци (чук.).

Нетэн (эскимосское — Натак), чукотский поселок на мысе Сердце-Камень.

Пээк — мыс южнее мыса Дежнева или мыс Певек у Чаунской губы (Леонтьев, Новикова 1989: 321). Поскольку рассказчик находился на Аконайке, к юго-западу, то, видимо, речь идет о втором мысе, за котором дальше на восток по побережью и мыслится действие около поселка Нетэн.

Наукан — крупное поселение азиатских эскимосов, находящееся на обрывистой скале около моря на южном берегу мыса Дежнева.