Марк Олшейкер - Охотники за умами. ФБР против серийных убийц

Молниеносное нападение требовалось для того, чтобы убить всех трех женщин. Приведение их в непристойные позы вовсе не было обязательным. Я объяснил разницу между приведением трупа в определенную позу и инсценировкой. Об инсценировке можно говорить, когда преступник пытается сбить с толку расследование, заставив полицию поверить в то, чего не происходило на самом деле, например, замаскировать изнасилование под банальную кражу. В этом проявляется аспект его modus operandi. С другой стороны, придание телу определенной позы является автографом.

— Мы не часто сталкиваемся с приданием трупу определенной позы, — свидетельствовал я на слушании, — когда жертва выступает в роли реквизита для передачи определенного сообщения… Это преступления ярости, преступления превосходства. Возбуждение вызывает сама охота, убийство и придание трупу позы, которая символизирует воплощение навязчивой идеи.

Я был абсолютно уверен, когда говорил о высокой вероятности того, что все убийства совершил один и тот же человек. Со мной согласился Боб Кеппел, старший следователь прокуратуры по криминальным делам и ветеран оперативных сил района Грин-Ривер. Он подчеркнул, что из более тысячи дел об убийствах, над которыми ему приходилось работать, лишь примерно в десяти случаях наблюдалось придание трупам определенных поз, да и то без таких элементов, как в деле Джорджа Рассела. На этом этапе мы не утверждали, что преступником был именно Рассел. Мы лишь констатировали: кто бы это ни сделал, все три убийства совершил один человек. Защита решила привлечь эксперта и ждала, что он разобьет мои суждения об автографе, доказав, таким образом, что преступники — разные лица. По иронии судьбы им оказался Боб Ресслер, мой давнишний коллега по ФБР и по разработке концепции психологического портрета серийного убийцы. Боб вышел в отставку, но продолжал давать консультации.

Мне казалось, что для людей с опытом, как у Боба и у меня, случай Рассела был и трудным и интересным, и я очень удивился, когда узнал, что он собирается выступить на стороне защиты и поддержать разделение дела. Проще говоря, я считал, что он абсолютно не прав. Но поскольку, как уже неоднократно подчеркивал, наша наука далека от точной, уважал его право на собственное мнение. Нам нередко приходилось выступать за разные стороны и, пожалуй, драматичнее всего — по вопросу, был ли невменяем Джеффри Дахмер. Боб представлял защиту, а я отстаивал точку зрения обвинителя Парка Дица, который считал, что преступник здоров.

Но еще больше я удивился тогда, когда Боб, сославшись на другие обязательства, вообще не появился на процессе, а вместо себя прислал другого отставника — бывшего агента Русса Ворпагеля. Русс был человеком смышленым, прекрасньм шахматистом, умеющим сражаться сразу на десяти досках, но психологический портрет не являлся его основной специальностью. И факты были против него. Отвечая на вопросы Ребекки Ро, ему пришлось попотеть. А в конце слушания судья Аткен объявил, что, основываясь на моей теории автографа, можно считать доказанной вероятность участия одного лица во всех трех преступлениях и поэтому нет оснований для разделения дела.

На самом процессе, доказывая несостоятельность выдвинутой защитой теории нескольких убийц, я снова свидетельствовал об автографе. Мириам Шварц предположила, что Карол Бит убил её приятель, у которого для этого было больше поводов и возможностей. Еще раньше мы много изучали роль супругов и любовников в убийствах на сексуальной почве, и я был глубоко убежден, что в данном случае мы имеем дело с «чужаком».

В конце концов, просовещавшись четыре дня, присяжные в составе шести женщин и шести мужчин признали Джорджа Уотерфилда Рассела виновным в одном убийстве первой степени и двух усугубленных убийствах первой степени. Его приговорили к пожизненному заключению без права условного освобождения и поместили в тюрьму строгого режима в Уолла-Уолла.

Это оказался мой первый приезд в Сиэтл со времени болезни и комы. Я был рад снова оказаться в этом городе и помочь успешно решить дело, особенно после сильного разочарования, постигшего меня на Грин-Ривер. Я зашел в Шведский госпиталь и с удовольствием обнаружил, что там сохранили табличку, которую я, выписываясь, подарил в знак благодарности. Потом заехал в отель «Хилтон»: мне хотелось проверить, вспомню ли я ту комнату. Но я ничего не вспомнил. Видимо, в тот раз мозг был настолько потрясен, что оказался неспособен к рациональному мышлению. К тому же в прошедшие годы я так много ездил, что все гостиничные номера стали казаться на одно лицо. С тех пор мы настолько развили концепцию автографа, что постоянно свидетельствуем на судах по делам серийных убийц — и не только я, но поддерживающие меня коллеги, главным образом Ларри Анкром и Грег Купер.

В 1993 году Грег Купер сыграл решающую роль в признании виновным в двойном убийстве Грегори Мосли, который на территории двух округов с разной юрисдикцией в Северной Каролине изнасиловал, избил и заколол двух женщин. Как и в деле Рассела, каждому округу в отдельности было трудно добиться вынесения обвинительного вердикта. Следовало связать преступления воедино, и, изучив фотографии с мест преступлений, Грег решил, что это ему удастся.

Ключевым аспектом в анализе автографа он счел способность к многократному убийству. Обе жертвы были одинокими, слегка ущербными женщинами двадцати с небольшим лет. Обе посещали ночной клуб кантри-вестерн, откуда в двухмесячный период их похитили одну за другой. Обеих жестоко избили. Можно было бы сказать, забили до смерти, если бы не следы удушения руками и шпагатом. Кроме того, одна из жертв получила двенадцать ножевых ран, и экспертиза обнаружила следы проникновения во влагалище и анус. В одном из случаев анализ ДНК в сперме указал на Мосли. Изнасилования и пытки совершались в уединенных районах, а тела прятались в удаленных, безлюдных местах.

На первом слушании Грег отмечал, что поведенческие улики свидетельствуют, что в преступлении замешана личность с комплексом неполноценности и сексуально-садистским синдромом. На комплекс неполноценности указывал выбор жертв. А принадлежность убийцы к садистам явствовала из того, что он делал с жертвами. В отличие от страдающих комплексом неполноценности неорганизованных типов в рассматриваемом случае преступник уродовал тела не после, а до смерти женщин. Он в полной мере желал насладиться властью над ними. Быть творцом их боли. И, причинив страдание, получать удовольствие, наблюдая, какую оно вызывает реакцию. Свидетельство Грега помогло обвинению привлечь материалы по второму убийству и добиться для Мосли смертного приговора. Через восемь месяцев, — на втором слушании, он проделал то же самое и опять содействовал вынесению обвинительного вердикта и смертного приговора.