Алексей Ракитин - Смерть, идущая по следу… (интернет-версия)

Исследователь трагедии группы Игоря Дятлова Алексей Владимировчи Коськин совершенно верно обратил внимание на то, что на одном из последних фотоснимков за плечами кого-то из «дятловцев» хорошо различима небрежно свёрнутая палатка. Подобная небрежность свидетельствует о нескольких весьма интересных моментах, характеризующих последние сборы туристов: они торопились (не было времени на аккуратное сворачивание длинной палатки), предполагали двигаться по склону вне лесной зоны (при движении по лесу небрежно топорщившийся брезент можно было порвать о сучки и ветки) и, наконец, в момент сборов их не беспокоил ветер (плохо уложенная палатка значительно увеличивала парусность, что банально мешало нёсшему её человеку. Если бы в тот день действительно был сильный ветер, то туристы не поленились бы потратить бы лишние 5 минут, но уложили бы палатку как следует). Эта фотография прекрасно укладывается в ту схему событий 1 февраля 1959 г., которую можно условно назвать «торопливые сборы при хорошей погоде», но при этом противоречит распространённому взгляду, условно выражаемые формулой «тяжёлый переход в страшный холод, зимний шторм».

Не было в тот день никакого зимнего шторма и в помине, и леденящего ветра при -25 °C не было тоже!

В 14:34 Солнце, пусть даже и не видимое из-за низкой облачности, опустилось ниже 6°30′ над горизонтом и скрылось за отрогами Уральского хребта. И хотя это не был закат в астрономически точном значении этого слова, тем не менее, для участников похода Игоря Дятлова это событие оказалось равноценно настоящему закату — солнечный свет никогда более не мог осветить окружающий их пейзаж даже в условиях прозрачной атмосферы. Это был в высшей степени неприятный сюрприз для всех, связанных с выполнением спецоперации КГБ, поскольку фотографирование агентов иностранной разведки, явившихся за грузом, являлось важнейшим этапом операции. С одной стороны, инструктаж, полученный в Свердловске, предписывал осуществить фотосъёмку при любой освещённости, хоть в полной темноте («ваша задать сделать фотоснимки, а уж наши специалисты получат изображение!»), но с другой стороны было понятно, что темнота ника не могла явиться оптимальным условием для фотосъёмки.

Закат Солнца в нерасчётное время спутал все карты и возможно, вызвал определённую нервозность Колеватова, Золотарёва и Кривонищенко. При подъёме на склон Холат-Сяхыл последний сделал те самые фотографии, на которых мы видим колонну лыжников, бредущую сквозь снежную пелену. Возможно, эти фотографии были сделаны в последние минуты до захода Солнца, когда ещё оставалась надежда зафиксировать на плёнке с невысокой светочувствительностью (всего-то 65 единиц), заправленной в фотоаппарат Кривонищенко, более-менее разборчивое изображение.

Можно предположить, как именно инициаторы операции из КГБ планировали провести встречу с иностранными агентами и какие инструкции получили Золотарёв, Колеватов и Кривонищенко. Разумеется, в точности изложить все эти нюансы невозможно, но некоторые моменты очевидны из самой специфики операции «контролируемой поставки», подразумевающей передачу некоего груза и возможность последующего контроля как за его перемещением, так и лиц, перевозящих этот груз. Важный нюанс, который надо уточнить, сводится к вопросу: почему чекисты использовали в качестве «груза-приманки» одежду, сильно загрязнённую радиоактивной пылью? Логика очевидна — передача одежды не вызывает таких подозрений, как, скажем, передача тряпок, камней или пакетов с землёй. В туристическом походе может возникнуть масса ситуаций, вынуждающих попросить одежду у того, кто может поделиться — от её, одежды, намокания в болоте летом, до порчи у костра в зимнее время («дневальный вздремнул у костра, прожёг валенки и штаны на коленях! Одеть вообще невозможно… братишки, спасайте дурилу!»). Выручить брата-туриста запасным свитером и штанами — это не просто красивый поступок, но благородный и по-мужски достойный. Более того, подобный случай является прекрасным поводом для формального завязывания знакомства. Мы не знаем, как Комитет предполагал строить оперативную игру в дальнейшем, вполне возможно, что через некоторое время планировалась якобы «случайная» встреча Кривонищенко с кем-то из иностранных агентов, увиденных на перевале, в которой он выступал в роли лица, уже доказавшего свою надёжность. На языке оперативной работы это называется «подход агента с хорошими агентурными позициями к разрабатываемому объекту». В этом случае доверие к нему оказывалось много выше, нежели к незнакомому человеку, что облегчало его включение в оперативную игру иностранных агентов и очень помогало развитию той комбинации, которую готовил КГБ.

Разумеется, всё это голая теория оперативно-розыскной деятельности, мы не можем знать, что именно готовил Комитет иностранным агентам и какую дальнейшую судьбу должна была иметь операция, затевавшаяся на склоне Холат-Сяхыл 1 февраля 1959 г. Но все эти соображения надо держать в голове, если мы хотим правильно понимать поведение в той ситуации Золотарёва, Кривонищенко и Колеватова, поскольку оно — это поведение — всецело диктовалось интрукциями их кураторов из Комитета.

Для организации слежки за иностранными агентами в местах их возможного появления (ж/дорожные станции и вокзалы, поезда, автовокзалы, торговые и пивные точки в населённых пунктах и пр.) необходимы были как можно более полные сведения об их внешности, лучше всего фотографии. А значит, советские контрразведчики, во-первых, требовали от Золотарёва, Колеватова и Кривонищенко поддержания доброжелательной манеры общения с лицами, явившимися за радиоактивным грузом. Причина этого требования очевидна — этим преследовалась цель максимального затягивания встречи. Во-вторых, следовало добиться вовлечения в беседу всех агентов, вступивших в контакт, дабы запомнить их голоса и по возможности выяснить характерную для каждого манеру разговора. В-третьих, Колеватов и Кривонищенко должны были «работать на» Золотарёва в качестве статистов, обеспечивая ему оптимальные условия фотосъёмки. Несомненно, перед Золотарёвым ставилась задача сделать фотографии иностранных агентов в полный рост, причём в кадр должны были попасть предметы с точно известной размерностью (например, лыжные палки или другие люди, чей рост был известен). Соблюдение этого требования позволило бы с высокой точностью определить рост неизвестных даже в том случае, если бы те оказались сфотографированы по колено в снегу.

Все эти требования определённым образом диктовали поведение Кривонищенко, Колеватова и Золотарёва при контакте с иностранными агентами.