Алексей Ракитин - Смерть, идущая по следу… (интернет-версия)

Кстати, завершая затянувшийся монолог о странности местоположения настила, следует отметить такой нюанс. Многие исследователи трагедии 1959 г. обращали внимание на «странную нелогичность» его расположения к юго-западу от кедра. Движение четырёх членов группы в направлении обратном первоначальному казалось многим абсурдным и лишённым всякого смысла. Дело даже доходило до того, что некоторые участники интернет-обсуждений всерьёз задавались вопросом «а не ошибся ли Ортюков с определением сторон света?» и пытались доказать, что истинное положение настила соответствует вовсе не юго-западному направлению от кедра, а юго-восточному. Прямо скажем, довольно лукавое предположение, лишённое притом всяческого основания; Ортюков, разумеется, не ошибался в определении сторон света, да и радист Неволин, участвовавший во всех работах у кедра и в овраге (имеются его фотографии сделанные во время раскопки настила), обратил бы внимание на ошибочность передаваемого им текста. Ломать голову над несуществующей проблемой незачем — своё убежище четверо туристов действительно оборудовали в овраге именно к юго-западу от кедра. И действовали они при этом в высшей степени логично, здраво и во всех смыслах оправданно.

Извлечение тел их ручья в овраге. Человек в форме с хорошо различимыми погонами — Ортюков; на фотографии справа мужчина в вязаной шапочке — радист Неволин.

Вернёмся, впрочем, к фабуле повествования. Обнаруженные в овраге тела четырёх погибших туристов были полностью промёрзшими, однако их извлечение из толщи снега таило угрозу быстрой разморозки и начала гниения плоти.

Слева: Людмила Дубинина и Николай Тибо. Справа: Семён Золотарёв и Александр Колеватов. Фотографии были сделаны перед помещением тел в брезентовые мешки и отправкой на судебно-медицинское исследование.

Чтобы задержать этот процесс полковник Ортюков распорядился обложить тела еловым лапником и зашить в брезент, что и было проделано, однако тут возникла почти неразрешимая проблема: обслуживающие поисковую группу вертолётчики отказались эвакуировать тела в Ивдель, где преполагалось их анатомирование. Мотивировали свой отказ пилоты просто и непробиваемо — существуют правила транспортировки трупов, так давайте их придерживаться! Лётчики желали, чтобы тела погибших поместили в цинковые гробы. Можно понять негодование полковника Ортюкова — в феврале-то те же самые вертолётчики без лишних словопрений перевезли тела туристов просто уложив их на брезент в грузовом отсеке. Пилоты, однако, не отступали. Дело дошло до скандала, Ортюков даже жаловался на взбунтовавшихся вертолётчиков штабу поисковой операции. В конце-концов, цинковые гробы были заказаны и доставлены…

История с цинковыми гробами и упрямыми вертолётчиками упомянута здесь неслучайно. Запомним её, поскольку она питает один из самых устойчивых мифов, связанных с погибшими в 1959 г. туристами. В своё время нам ещё придётся вспомнить и о принципиальных вертолётчиках, и о неожиданном требовании поместить найденные в овраге тела в цинковые гробы.

9 мая 1959 г. судмедэксперт Возрождённый произвёл вскрытие и исследование тел последних четырёх членов погибшей группы Игоря Дятлова. Работа эта проводилась в помещении морга Ивдельской ИТК, того же самого, где двумя месяцами ранее осуществлялось судебно-медицинское исследование трупов других участников похода. Только на этот раз в составленных актах экспертиз не упоминаются понятые, а роль второго эксперта сыграла уже знакомая нам эксперт-криминалист Чуркина. Данное обстоятельство чрезвычайно любопытно в силу двух причин: во-первых, Генриетта Елисеевна не являлась судебным медиком и не могла давать экспертные заключения по вопросам, связанным с судебной медициной, а во-вторых, она вообще не подписала документы, составленные Борисом Возрожденным. Обратим внимание на этот казус — это только одна из многих странностей, связанных с рассматриваемыми экспертизами.

Судмедэксперт Борис Алексеевич Возрожденный обнаружил и описал тела погибших, а также их одежду, в следующем состоянии:

а) Дубинина Людмила Александровна была облачена в серовато-коричневый поношенный свитер, под ним бежевый шерстяной свитер, под которым, в свою очередь, клетчатая ковбойка с застёгнутыми рукавами. Упоминание о застёгнутых рукавах тем более странно, что о состоянии карманов рубашки и пуговиц, застёгивающих её, эксперт не упомянул ни единым словом. Очень странная забывчивась, особенно, если принять во внимание, что прежде Возрожденный не забывал фиксировать «застёгнутость» — «расстёгнутость» одежды и карманов. Более того, подобного рода фиксирование состояния одежды являлось прямым требованием нормативных документов, регламентировавших порядок осуществления судебно-медицинской экспертизы (о нормативной базе того времени и её соблюдении судмедэкспертом Борисом Алексеевичем Возрождённым мы поговорим вскоре особо — эта тема таит столько чудных открытий, что её не следует комкать кратким упоминанием). Наконец, под ковбойкой находился белый х/бумажный бюстгальтер, застёгнутый на 3 пуговицы (тут наш судмедэксперт не забыл подчеркнуть «застёгнутость» обнаруженной детали одежды).

Как была утеплена нижняя часть тела? В ответе на этот вопрос судмедэксперт вновь становится педантичен и исчерпывающе полон. Он описывает рваные х/бумажные брюки («местами сильно рваные и местами обожжены»), под ними — черное х/бумажное трико («рваное в области промежности»), мужские сатиновые трусы. Кроме того, на ногах светло-коричневые х/бумажные чулки, на левой ноге чулок спущен, на правой — удерживается резинкой. Соответственно чулкам, «серый пояс с резинками-подвязками» (Возрождённый и тут не забывает подчеркнуть, что пояс застёгнут).

Русые волосы погибшей девушки были заплетены в косу длиной до 50 см, в косу вплетена синяя шёлковая лента. Рост Людмилы Дубининой составлял 167 см и нельзя не отметить, что для того времени это была крупная, крепкая, спортивная девушка. Погибшая была девственницей, половую жизнь не вела — об этом тоже надо сказать прямо и недвусмысленно сказать, несмотря на всю деликатность данного вопроса.