А. Зорин - Индейская война в Русской Америке

В том же 1796 г. Дж. Шильдс на судне "Орёл" прибыл на Ситку. Сильное впечатление произвела на него громада вулкана Эджкомб, ещё курящаяся дымом. Ночами из жерла его вырывались языки пламени. В Ситкинской бухте стоял английский бриг "Артур" капитана Генри Барбера. Один из местных вождей жаловался на него Шильдсу, рассказав, как Барбер "зазвал его к себе на корабль, прежде угощал, а потом приказал заковать в железа и держал до тех пор, пока тоён не представил ему всех бобров, сколько имел со своею командою." 48В отместку индейцы захватили в плен английского матроса и Барберу пришлось высылать для его спасения вооружённую шлюпку. Шильдс пробыл на Ситке 20 дней, после чего возвратился на Кадьяк. Во время своего плавания он "приметил великое множество бобров", встречавшихся в окрестностях острова. Русские партии явно ожидала здесь богатая добыча.

В 1797-1798 гг. партовщики уже промышляли в Хуцновском проливе (пр. Чатам), разделявшем соперничающие куаны Ситка и Хуцнуву. Из каждого похода на Кадьяк доставлялось до 2 000 бобров. Однако осенняя непогода губила байдарки на обратном пути к Якутату. Зимовать же в местах промысла мешали "не совсем приязненные колоши". Требовалось создание новой постоянной базы в южных районах, необходимость чего подкреплялась и политической целью: "не допустить англичан и американцев к произведению торговли с дикими, кои доставляют и огнестрельные орудия, и не допускать их поселиться на местах, обысканных российскими мореплавателями." 49

В итоге А. А. Баранов, по его собственному выражению, решил "во что бы то ни стало" основать русское заселение на Ситке. В апреле 1799 г. с Кадьяка им была отправлена партия алеутских охотников в 550 байдарок, а вслед ей и три судна – "Екатерина", "Орёл" и "Ольга". Начало экспедиции было неудачным: 2 мая у мыса Саклинг разыгралась буря. Чтобы противостоять бушующим волнам партовщики сцепили свои байдарки, однако, несмотря ни н что, партию разметало. Затонуло 30 байдарок и 60 человек, а выброшенные на берег подверглись нападению индейцев-эяков во главе с Якегуа и южных чугачей под предводительством Иркука (Irquq). 50Согласно сведениям Г. Бэнкрофта, Баранов, двое русских и немногие партовщики, имевшие огнестрельное оружие, сумели отразить колошей в неравном ночном бою. 51Гектор Шевиньи даёт в своей биографии Баранова красочное описание ночного боя, в ходе которого Алеутки заряжали мушкеты, а их русские мужья "стреляли по воплям и вспышкам выстрелов колошенских ружей". 52Однако реальность была проще и суровей. Эскимосское предание рассказывает, как Якегуа и Иркук "взяли свои копья и убивали всех охотников на морских выдр, кого выносило на берег". Обессилевшие в борьбе с холодными волнами, люди вряд ли были в силах сопротивляться. В итоге убито и, частью, пленено было от 26 до 30 человек. Это избиение не осталось безнаказанным. Позднее русские, также, как пострадавшие чугачи и кадьякцы, приложили все усилия, чтобы захватить и покарать предводителей нападавших. Иркук к тому времени умер "и они не смогли наказать его", зато удалось добиться от эяков выдачи Якегуа. Заполучив его в свои руки, чугачи казнили индейского вождя страшной смертью, но с уважением отметили в легендах его мужество. 53Следует отметить, однако, что в русских источниках нет сведений об этом эпизоде.

Несмотря на все преграды, 7 июля 1799 г. "Ольга" вошла в Ситкинский залив, а за ней последовали и другие суда экспедиции (на борту "Орла" находился будущий начальник заселения В. Г. Медведников). С палубы судна А. А. Баранову открылся вид на берега острова, которому уже в ближайшем будущем предстояло занять центральное место в истории Русской Америки. "Вид этой страны поистине романтичен, – писал незадолго до того, в феврале 1799 г., американец Уильям Стёрджис, побывавший здесь на судне "Элиза", – Один берег, находившийся от нас в пределах пистолетного выстрела, был столь близок, что в вечерних сумерках казалось, что мы можем дотронуться до него. Его покрывал густой еловый лес, подступающий к самой кромке воды. Сумрачно нахмуренный, берег этот выглядел пригодным лишь для рыскающих в дебрях диких зверей. С другого борта открывался вид на смешение земли и воды – на коротком расстоянии друг от друга здесь теснилось множество мелких островков. Некоторые из них были не больше корабля, но встречались и много меньшие. Они состояли из чуть возвышавшихся над поверхностью воды утёсов, покрытых тонким слоем почвы, откуда вздымались высокие ели… К этому следует ещё добавить и печальное пение ветра среди сосен." 54

Ситка мало переменилась за прошедшие полгода. Мало переменились и её аборигены, встречавшие теперь Баранова так же, как в феврале встречали они торговцев с "Элизы":

"После полудня два больших каноэ вышли из-за Восточного мыса и когда они обогнули его, все в них объединились в военной песне, гремевшей воистину прекрасно. При их приближении мы обнаружили, что каждое из оных содержит в себе вождя и около девяти молодых людей. Вожди выглядели равно хорошо и держали себя с величайшим достоинством, сидя на высоких сундуках посередине каноэ. Они имели бородки, длиной около двух дюймов и заметные усы, очень длинные волосы, которые, как мы поняли, были сняты с голов их врагов, убитых в битве. Головы их были припорошены гусиным пухом, а длинные красные и жёлтые перья венчали головной убор. В ушах у них были некие жемчужные раковины, имеющие здесь некоторую ценность… На плечах их была наброшена ткань размером с квадратный фатом, сотканная из шерсти горных баранов. По кромке она была отделана мехом морской выдры и выглядело это превосходно… Лица всех молодых людей в каноэ были размалёваны чёрным и красным, а головы их – посыпаны красной охрой и гусиным пухом. Несомненно, это отвечало их представлению о прекрасном, но делало облик их близким к описанной Мильтоном Смерти – "свирепой, как десять фурий, ужасающей, как ад", – а проще говоря, выглядели они подобными Дьяволу." 55

Положение Ситка-куана в этот период было непростым: наиболее влиятельный и могущественный ситкинский клан киксади вёл войну с не менее сильным кланом дешитан из Хуцнуву-куана (о. Адмиралти). Война, согласно выкладкам Р. Олсона, вспыхнула осенью 1798 г. – зимой 1799 г., после того, как дешитаны ограбили ситкинских торговцев. Оскорблённые этим, киксади выступили против обидчиков, но, подойдя к Ангуну, узнали, что все воины-дешитан отправились в набег против одного из кланов Клавака. Тогда киксади ворвались в крепость, где укрывались беззащитные семьи оскорбителей, и захватили в плен женщин-дешитан. После возвращения своих врагов из набега киксади предприняли повторный поход. 56

"Форт Хуцнуву стоял на островке, соединённом с берегом участком земли, сухим во время отлива. Киксади были здесь чужаками и не знали, как следует нападать. Они отошли от форта и держались от него на расстоянии в своих каноэ. Дешитаны насмехались над ними," – повествует индейское предание. 57Особенно усердствовал в насмешках воин по имени Так, облачённый в медвежью шкуру (из-за чего он и был прозван Хуцгисати – "отмеченный медведем человек" или "Хозяин Медвежьей Шкуры"). Возбуждённые киксади опрометчиво ринулись в атаку во время отлива. Их каноэ с ходу налетели на мель, бойцы смешались при высадке, а дешитаны, воспользовавшись неразберихой, нанесли им тяжёлое поражение. Многие ситкинские воины погибли, а все их каноэ были уничтожены. Используя удобный случай, хуцновцы в свою очередь отправились на Ситку. Там никто не ожидал врага и потому им удалось не только вернуть своих жён, но и захватить несколько женщин-киксади.