А. Зорин - Индейская война в Русской Америке

30 сентября 1806 г. А. А. Баранов покинул Ситку, оставив заселение на попечении И. А. Кускова, своего ближайшего сподвижника. Ивану Александровичу пришлось столкнуться с немалыми трудностями, управляя “пьяной республикой” , как именовал Ново-Архангельск в одном из своих писем Н. П. Резанов. Хотя Кусков, благодаря ходатайствам Баранова и Резанова, и получил золотую медаль на Владимирской ленте и звание коммерции советника, в столкновениях с буйными промышленными и своевольными морскими офицерами ему не раз приходилось не только выслушивать откровенную брань в свой адрес, но и пускать в ход кулаки ради самозащиты. 80Сама личность Ивана Александровича вызывала у современников противоречивые оценки. Н. П. Резанов отзывается о нём в самых лестных выражениях, отмечая “способность, его бескорыстие, предприимчивость и опытные сведения”, а также трудолюбие и “честные правила”. 81Куда более резок в своих суждениях Г. фон Лангсдорф, полагавший, что Резанов был чересчур доверчив по отношению к “какому-то прикащику К…, двуличному и бесчувствительнейшему человеку, до безнравственности которого не достигают даже личности, созданные Шекспиром.” 82Но каковы бы ни были моральные качества Ивана Александровича, можно вполне согласиться с Резановым в том, что на доверенном ему посту правителя Ново-Архангельска (как, позднее, и в калифорнийском селении Росс) он был тогда действительно незаменим. Тотемский мещанин стал в Америке не только зверобоем и путешественником, но ещё дипломатом и воином. Ему приходилось не только держать в повиновении алеутских партовщиков и отражать нападения индейцев, но и путём различных уловок добиваться своего на переговорах с искушёнными в красноречии тлинкитскими вождями, а позднее и с чиновниками испанских колоний. Стремление достичь преимуществ на этом поприще и привело его, вероятно, к браку с знатной индеанкой, происходившей, по косвенным данным, из племени цимшиан или белла-белла. 83В крещении она была названа Екатериной Прохоровной. По свидетельству очевидцев, Кусков “сам рассказывал неоднократно, что поступил так по политическим видам… все народы, обитающие вплоть до Нутки, приезжали к нему с почтением, привозили разные провизии, а жене его, одноземке своей, доставляли всякий раз значительные подарки.” 84Первый биограф Кускова, вологодский краевед Е. В. Кичин, сообщает также, что индейцы не раз собирались убить Ивана Александровича и что “спасением от таких злоумышлений он обязан своей жене.” 85

Весной 1807 г. тлинкиты, “собравшись из Чильхата, Стахина, Хуцнова, Акоя и других мест, под предлогом промысла сельдей”, как и в минувшем году наводнили Ситкинский залив. Заняв мелкие островки, во множестве усеивающие бухту, они “сим положением стращали и угрожали осаждённых.” 86Союзные силы насчитывали около 2 000 воинов на 400 боевых каноэ. Им удалось захватить нескольких Алеутов, которых пытались склонить к измене, обещая сохранить им жизнь и даже наградить, если они окажут помощь в захвате русской крепости. Однако пленникам этим, судя по всему, удалось бежать. Особенно ободряло индейцев отсутствие в Ново-Архангельске “уважаемого и страшнаго для них Баранова”. Жившие в крепости “колошенские девки” привлекались тлинкитами для сбора сведений о противнике: навещавшие их родственники осведомлялись у них при встрече “о числе… людей и силе крепости.” Фактически перекрыты были все пути снабжения Ново-Архангельска продовольствием – рыболовецким артелям было небезопасно выходить на промысел.

И. А. Кусков не имел в своём распоряжении достаточно сил, чтобы открыто выступить против осаждающих, но он быстро нашёл выход из создавшейся ситуации, решив внести раскол в ряды врага. Зная, что “Колошами весьма уважается Чильхатский Тоён”, Кусков приглашает этого вождя в крепость, чтобы “употребить его посредником или склонить на свою сторону.” Чилкатский предводитель прибыл в Ново-Архангельск со свитой из 40 человек и в его честь было устроено празднество по типу индейских потлачей. “Гостей сих Кусков честил, ласкал, одаривал и сими средствами склонял удалиться от крепости, дабы избегнуть как говорил он им, и подозрения на их род всегда дружественный, в дурном намерении, о коем носятся слухи.” 87Польщённый оказанным почётом, чилкатец подтвердил свои миролюбивые намерени в отношении русских, самого Кускова назвал своим другом и вскоре “со всею своею командою удалился от крепости.” Дипломатия Ивана Александровича увенчалась полным успехом. Уход воинов Чилката и примирение их вождя с русскими вызвало замешательство среди союзников (“по силе своей сей Тоён составлял и главную надежду других Колош”, как отмечает К. Т. Хлебников). Ополчение распалось, военные отряды разъехались по Проливам, Ново-Архангельск вновь был спасён от казавшейся неизбежной гибели.

Хотя дипломатия И. А. Кускова и отвела непосредственную угрозу существованию ситкинской колонии, опасность не была полностью устранена, а тлинкиты продолжали оставаться главным источником этой опасности. Поселенцы с подозрением относились даже к находившимся в их руках индейским заложникам. А. А. Баранов в своём письме к И. А. Кускову летом 1807 г. советовал “поберечь их строго”, не позволяя аманатам “по прежнему разгуливать и разсматривать укрепления.” 88

В Проливах же ситуация для русских складывалась столь неблагоприятно, что ради собственной безопасности им приходилось выдавать себя за иностранцев. В том же письме, говоря об отправке на юг для ведения торговли и промысла судна “Александр Невский” под командованием штурмана В. П. Петрова, Баранов рекомендует: “На обратном пути могут побывать и в Кайганах познакомиться с тамошним тайоном Кау под имянем своим росиян, а ежели будут в Кеках, Кую, Хуцноу, Кокноу и Аку, то скрыть росийской флаг и людей наших действовать под иностранными видами.” 89Таким образом, можно с полным основанием отметить, что даже после развала весенней коалиции целый ряд куанов (Кэйк-Кую, Хуцнуву, Аку и Хуна) продолжал оставаться на откровенно враждебных позициях по отношению к РАК, угрожая нападениями даже на компанейские корабли.

Враждебность тлинкитов не утихала, но пункт, избранный ими для противостояния РАК, сместился. После неудачной осады 1807 г. индейцы перенесли свою активность с Ситки в Проливы – ближе к собственным промысловым угодьям. Главным объектом их нападений, взамен неприступного Ново-Архангельска, стали гораздо более уязвимые промысловые партии РАК. Тлинкиты сменили тактику и, перейдя к защите своих клановых территорий, тем самым примирились с фактом присутствия русских в их стране.

Летом 1807 г. партия Д. Ф. Ерёмина в 75 байдарок была направлена Кусковым на промысел “с намерением пробраться в Кайганы” (к этому походу, вероятно, относится и упомянутое уже письмо Баранова). Однако, “получив сильное препятствие от колош”, партовщики вернулись на Ситку “с малым приобретением”. 90