Абдурахман Авторханов - Происхождение партократии

Нет никаких указаний, что Сталин получил, кроме упомянутой первой части «письма», его продолжение. М. Володичева писала уже в период единовластия Сталина в 1929 г. (что заставляет относиться к ее свидетельствам этого периода критически):

«Все статьи и документы, продиктованные Лениным, переписывались по желанию Ленина в пяти экземплярах, из которых один просил оставлять для него, три Надежде Константиновне и один в свой секретариат (строго секретно)… На запечатанных сургучной печатью конвертах, в которых хранились копии документов, он просил отмечать, что вскрыть может лишь Ленин, а после его смерти Надежда Константиновна (черновики копий мною сжигались)» (там же, стр. 592-593).

Очень похоже, что Сталин здесь задним числом создает себе алиби, ибо совершенно невозможно допустить, чтобы Сталин не интересовался «продолжением» записи Ленина, а секретарши Ленина – люди, назначенные сюда Сталиным (в том числе и его жена Надежда Аллилуева), которые хорошо знают, что Ленин умирает, но Сталин остается. Интересно, что Сталин, который впоследствии расстрелял многих жен «врагов народа», не тронул ни одной из секретарш Ленина.

Основная часть «Завещания» заключена в записях 24-25 декабря и приписке от 4 января 1923 г. Если Сталин скрывал его от партии на протяжении 30 лет, то наследники Сталина, опубликовав его, тем не менее интерпретируют его нелояльно, просто антиленински.

На самом деле «Завещание» не содержит ничего двусмысленного и не допускает разных интерпретаций. Вот вкратце его характеристика членов ЦК:

Сталин: «Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью»;

Троцкий: «Тов. Троцкий… отличается не только выдающимися способностями. Лично он, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК, но и чрезмерно хватающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела»;

Зиновьев и Каменев: «Октябрьский эпизод Зиновьева и Каменева, конечно, не является случайностью, но он так же мало может быть ставим им в вину лично, как небольшевизм Троцкому»;

Бухарин: «Бухарин не только ценнейший и крупнейший теоретик партии, он также законно считается любимцем всей партии, но его теоретические воззрения с очень большим сомнением могут быть отнесены к вполне марксистским, ибо в нем есть нечто схоластическое (он никогда не учился и, думаю, никогда не понимал вполне диалектики»);

5) Пятаков: «Затем Пятаков – человек несомненно выдающейся воли и выдающихся способностей, но слишком увлекающийся администраторством,… чтобы на него можно было положиться в серьезном политическом вопросе. Конечно, и то и другое замечание делаются мною для настоящего времени в предположении, что эти оба (Бухарин и Пятаков. – А. А.) выдающиеся и преданные работники не найдут случая пополнить свои знания и изменить свои односторонности» (24-25 декабря 1922 г.) (Ленин, ПСС, т. 45, стр. 345-346).

Потом, 4 января 1923 г. последовало «Добавление к письму от 24 декабря 1922 г.». В этом «добавлении» и вся суть «Завещания» Ленина. Там сказано: «Сталин слишком груб… Этот недостаток становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от т. Сталина только одним перевесом, именно, более терпим, более лоялен, более вежлив… меньше капризности и т. д. Это обстоятельство может показаться ничтожной мелочью… Но с точки зрения предохранения от раскола и с точки зрения написанного мною выше о взаимоотношениях Сталина и Троцкого, это не мелочь, или это такая мелочь, которая может получить решающее значение» (там же, стр. 346).

Хотя характеристики Ленина руководителям ЦК несколько напоминают характеристику, которую давал незабвенный Собакевич губернскому прокурору, все же из этих характеристик вытекают ясные политические выводы. Однако не те, которые делают официальные историки, но также и не те, которые делает Троцкий. Троцкий думает, что Ленин хотел провести в верхах партии такую перестройку руководящих кадров и создать «такие условия в партии, которые дали бы мне возможность стать заместителем Ленина, по его мысли: преемником на посту председателя совнаркома… Бесспорная цель завещания: облегчить мне руководящую работу» (Л. Троцкий, «Моя жизнь», ч. II, стр. 217).

Троцкий ошибается. Это вовсе не вытекает из «Завещания». Правда, Троцкий назван «самым способным человеком в ЦК», но «самый способный человек» еще не значит самый способный большевик. Кроме того, в такой характеристике Троцкого Ленин явно ошибся. Поскольку у Ленина речь идет о политической «способности», то самым способным оказался тот, кого Ленин хотел вообще убрать – Сталин. Ведь о величии или ничтожестве политического деятеля судят по его успехам в политике, а не в публицистике или в ораторском искусстве, тем более не по тому, что он о себе думает.

Весь смысл «Завещания» в следующем: в ясном сознании чувства приближающегося конца своей жизни Ленин пришел к сокрушительному для своего наследства выводу: во главе партии и государства он оставляет Политбюро, в котором нет ни одного политика без крупного политического порока, а один даже предрасположен к криминальным преступлениям – Троцкий небольшевик, Зиновьев и Каменев способны на новую измену («октябрьский эпизод» Ленин в свое время оценил как измену), Сталин – не лоялен и способен злоупотребить властью, Бухарин – схоласт и марксист без диалектики. Остались еще два члена Политбюро, которых Ленин не упомянул: Рыков и Томский, но Рыков дореволюционный «примиренец», революционный «дезертир» (уход из советского правительства в ноябре 1917 г.), а Томский постоянно боролся с Лениным за «самостоятельность» комфракций в иерархии профсоюзов, за их независимость от ЦК. Едва ли они, будучи даже упомянуты, заслужили бы характеристики без оговорок. Хотя Ленин никого из них не требует снять, кроме Сталина, но хочет, чтобы они все были поставлены под контроль расширенного ЦК, ибо без этого, по Ленину, перечисленные им «качества двух выдающихся вождей современного ЦК (Троцкого и Сталина. – А. А.) способны ненароком привести к расколу» (там же, стр. 345). Заметим: Ленин все-таки не отметил у Сталина, в отличие от других, ни одного из его политических изъянов, хотя они у него были, что касается «грубости» и «нелояльности», то Сталин впоследствии будет признаваться в этих своих качествах, присовокупляя смягчающие вину обстоятельства: да, товарищи, говорил Сталин, это верно, я груб и нелоялен по отношению к тем, кто издевается над ленинизмом!