Абдурахман Авторханов - Происхождение партократии

Теперь, говорил Сталин, те же самые люди требуют техницизирования Секретариата, не уничтожения Политбюро, а его полновластия: «Что же, если превращение Секретариата в простой технический аппарат представляет действительное удобство для Каменева, может быть, следовало бы и согласиться с этим. Боюсь только, что партия с этим не согласится… Но когда говорят о полновластном Политбюро, то такая платформа стоит того, чтобы отдать ее курам на смех… Разве Секретариат и Оргбюро не подчинены Политбюро? А пленум ЦК? Почему о пленуме ЦК не говорит наша оппозиция? Не думает ли она сделать Политбюро полновластнее пленума?» (Сталин, Соч., т. 7, стр. 387-388).

Словом, оппозиция давно хотела установить в партии диктатуру «триумвирата», а он, Сталин, боролся и борется за коллективное руководство всего ЦК. В глубокой уверенности, что Сталин искренен в этих доводах, его поддержали не только мало знающие Сталина делегаты съезда, но и хорошо его знающие члены ЦК, в том числе и правое крыло Политбюро в лице Бухарина, Рыкова и Томского.

Сталин великолепно понимал, что разгром «Новой оппозиции» есть не только политическая акция, но и важнейшая идеологическая проблема. В такой догматической, идеократической партии великое значение имеет как раз идеологическое обоснование каждой политической акции. Постоянно надо апеллировать к Марксу, Энгельсу, Ленину, чтобы убедить партию ленинских фанатиков, что прав ЦК (Сталин) и неправа оппозиция. В идеологическом разоблачении сначала троцкизма, а теперь зиновьевского «ленинизма» роль Бухарина была выдающаяся, более того – исключительная. Даже в глазах Ленина он был единственным и выдающимся теоретиком, хотя и с изъянами. Сталин тоже высоко ценил теоретические способности Бухарина и вовсю использовал их как против Троцкого, так и теперь против Зиновьева и Каменева. Поэтому и оппозиция сосредоточила весь огонь своей догматической критики на Бухарине. Сталин с деланным возмущением спрашивал: «Почему не прекращают они (оппозиционеры) травлю против т. Бухарина?… Чего собственно хотят от т. Бухарина? Вы хотите крови т. Бухарина? Мы не дадим ее вам» («Четырнадцатый съезд…», стр. 504-508). В новом издании своего доклада (1947) Сталин вычеркнул из текста «кровь т. Бухарина», ибо ее он сам пролил позднее, в 1938 г. (Сталин, Соч., т. 7, стр. 384).

Вечный агрессор по своей внутренней природе, в борьбе со своими соперниками Сталин всегда выступает в маске «миротворца». К этому его обязывала, правда, и его должность генерального секретаря, но Сталин эту маску надевал по тактическим соображениям – надо было создать в партии впечатление своей безупречной лояльности даже по отношению к тем из деятелей партии, которые открыто, перед всей партией требовали его собственной, сталинской «крови». С первых же дней болезни Ленина, особенно после разрыва с ним Ленина, Сталин взял за правило косвенно отвечать Ленину и его обвинениям в «Завещании» ортодоксальнейшей защитой ленинизма даже против Ленина. Эту тактику он продолжает и в борьбе с оппозициями. Проект его знаменитых «Вопросов ленинизма» опубликован ровно через неделю после того, как он получил письмо Ленина о разрыве личных отношений (см. «Правду» от 14 марта 1923 г., И. Сталин «К вопросу о стратегии и тактике»). Через два месяца после смерти Ленина он публикует брошюру «Об основах ленинизма» (апрель 1924). В ноябре 1924 г. он публикует брошюру «Троцкизм или ленинизм», а в декабре 1924 года брошюру «Октябрьская революция и тактика русских коммунистов», как предисловие к его книге «На путях к Октябрю». Во всех этих работах одна генеральная идея – канонизация ленинизма в собственной интерпретации. Надо сказать, что на эту же тему писали Зиновьев, Троцкий, Бухарин; Зиновьев – развязно, Троцкий – блестяще, Бухарин – глубокомысленно, все трое, как и Сталин, канонизировали ленинизм (Троцкий еще хвалился, что он был первым, кто Ленина назвал гениальным), но Ленина понял только один Сталин. Вот почему «Основы ленинизма» Сталина в двадцатых годах стали «бестселлером» в партии. Объявляя Ленина непогрешимым, а ленинизм новой религией, Сталин знал, что он делает, но соперники Сталина, которые хорошо знали, что Ленин вовсе не является «святым», а сам ленинизм носит в себе ядовитые черты партаппаратной тирании, которая легко может переродиться в тиранию государственную, приняли вызов Сталина по созданию культа святости Ленина. И сталинцы и антисталинцы начали соревноваться в вознесении и обожествлении Ленина. Из человека и политика Ленина сделали атеистического бога. Однако в святость этого бога меньше всего верил Сталин, но лучше своих соперников он эксплуатировал такую веру у малоразборчивой армии партаппаратчиков. Выяснилось, что канонизацией Ленина, который не только ошибался много раз, но и которого и съезды партии и ЦК много раз поправляли, все оппозиции против Сталина обрекли себя на гибель. Это и доказал Сталин как в борьбе против Троцкого вчера, в борьбе с Зиновьевым сегодня, как он это докажет в борьбе с Бухариным завтра.

Проанализировав все писания Зиновьева 1925 г. (статьи «О большевизации» и «Философия эпохи», книгу «Ленинизм»), Сталин пришел к выводу, что политика Зиновьева не только враждебна духу ленинизма, но она представляет собой «постоянное вихляние». Вся карьера Зиновьева и при Ленине и после него отличалась, по Сталину, беспрерывным колебанием в сторону от ленинизма. Сталин спрашивал съезд: «Какая гарантия, что Зиновьев не колебнется еще разочек? Но это ведь качка, а не политика. Это ведь истерика, а не политика». Как же быть с таким Зиновьевым? Сталин огласил обращение большинства ЦК к Зиновьеву и Каменеву от 15 декабря 1925 г., за три дня до съезда, в котором предлагались «мир» и «компромисс» с оппозицией, если оппозиция признает свои ошибки, снимет наиболее активных зиновьевцев с занимаемых ими постов в Ленинграде, никто из оппозиции, особенно из членов Политбюро не выступит против линии ЦК (Сталина). За все это ЦК соглашается включить одного из оппозиционеров в члены Секретариата ЦК. Сталин заявил: «Вот какой компромисс предлагали мы, товарищи. Но оппозиция не пошла на соглашение… В основном мы и теперь остаемся на точке зрения этого документа» (Сталин, Соч., т. 7, стр. 389). Зиновьев на съезде вполне резонно заметил, что Сталин предложил не компромисс, а требовал полной капитуляции оппозиции. В заключительном слове Сталин еще раз продемонстрировал свое миролюбие и осудил несговорчивость оппозиции. Заодно Сталин заверил съезд: «Единство у нас должно быть, и оно будет, если партия, если съезд проявит характер и не поддастся запугиванию. (Голоса: «Не поддадимся, тут народ стреляный»)» (там же, стр. 390-391). (Из этого «стреляного народа» – 1 306 делегатов вместе с Зиновьевым и Каменевым – Сталин расстрелял в ежовщину около 80%).