Абдурахман Авторханов - Происхождение партократии

Еще 26 июня 1926 года на заседании президиума ЦКК Зиновьев сделал следующее заявление:

«Было такое печальное время. Вместо того, чтобы нам – двум группам настоящих пролетарских революционеров – объединиться вместе против сползающих Сталина и его друзей, мы, в силу ряда неясностей в положении вещей в партии, в течение пары лет били друг друга по головам, о чем весьма сожалеем и надеемся, что это никогда не повторится» («Партия и оппозиция по документам. Материалы к XV съезду ВКП (б)». Выпуск первый. Издание Агитпропа ЦК ВКП (б). Только для членов ВКП (б). Москва, 1927, стр. 23).

Выступая на июльском пленуме ЦК и ЦКК (1926), Зиновьев заявил, что в борьбе против «тройки» в 1923 г. «левая оппозиция» Троцкого оказалась права. Зиновьев:

«У меня было много ошибок. Самыми главными своими ошибками я считаю две. Первая моя ошибка 1917 г. всем вам известна. Вы знаете, как резко ее осудил т. Ленин, но вы знаете, что т. Ленин считал, что я эту ошибку исправил… Вторую ошибку я считаю более опасной, потому что ошибка 1917 г., сделанная при Ленине, Лениным была исправлена, а также и нами при его помощи через несколько дней, а ошибка моя 1923 года заключалась в том, что…

Орджоникидзе. Что же вы морочили голову всей партии?

Зиновьев. Мы говорим, что сейчас уже не может быть никакого сомнения в том, что основное ядро оппозиции 1923 г., как это выявила эволюция руководящей ныне фракции, правильно предупреждала об опасностях сдвига с пролетарской линии и об угрожающем росте аппаратного режима. Между тем, десятки и сотни руководителей оппозиции 1923 г., в том числе и многочисленные старые рабочие большивики, закаленные в борьбе, чуждые карьеризма и угодливости, несмотря на всю проявленную ими выдержку и дисциплину, остаются по сей день отстраненными от партийной работы… Вот эволюция (шум, звонок председателя) Бухарина, Смирнова, Томского и ряда других товарищей вполне оправдала то, что говорил о сползании некоторых товарищей Троцкий и что указано в тех пунктах, которые мы приводим в декларации о вашем сползании и вашем оппортунизме. Да, в вопросе о сползании и вопросе об аппаратно-бюрократическом зажиме Троцкий оказался прав против вас» (там же, стр. 24).

Выступавший после Зиновьева, Троцкий признал, что в «Уроках Октября» он стрелял не по адресу: «Несомненно, что в "Уроках Октября" я связывал оппортунистические сдвиги политики с именами т.т. Зиновьева и Каменева. Как свидетельствует опыт идейной борьбы внутри ЦК, это было грубой ошибкой. Объяснение этой ошибки кроется в том, что я не имел возможности следить за идейной борьбой внутри семерки и вовремя установить, что оппортунистические сдвиги вызывались группой, возглавляемой Сталиным, против т.т. Зиновьева и Каменева» (там же, стр. 23).

Эту взаимную амнистию троцкистов и зиновьевцев мы назвали катастрофической тактической ошибкой, потому что она без какого-либо выигрыша давала возможность Сталину и его группе обвинить Троцкого и Зиновьева в беспринципности и наглядно иллюстрировать это обвинение на документах богатой полемической литературы Троцкого и Зиновьева друг против друга. Пропагандная машина Сталина теперь занялась интенсивным, массовым переизданием этой литературы. Не очень смышленному в тонкостях «высокой политики» партийному середняку партийная пропаганда вдалбливала в голову весьма доходчивую, безусловно правдивую мысль: Троцкий и Зиновьев не имеют никакой другой идеи, кроме того, что они просто хотят занять места Сталина и Бухарина! Вот в борьбе за эту личную власть, доказывала официальная пропаганда, троцкисты и зиновьевцы готовы пожертвовать любыми своими былыми принципами. В партии, которая была воспитана на тезисе Ленина «принципиальная политика есть самая верная политика», беспринципность считалась тягчайшим грехом. Сталин играл на этом чувстве партийного фанатика, когда ответил Троцкому и Зиновьеву обвинением их именно в этой беспринципности. Сталин сказал:

«Тов. Троцкий, отрекается от своих "Уроков Октября", отказывается "связать оппортунистические сдвиги политики с именами т.т. Зиновьева и Каменева". Эта беспринципная амнистия Зиновьева и Каменева нужна Троцкому для обмена на такую же амнистию Троцкого со стороны товарищей Зиновьева и Каменева. Выходит, что Ленин был неправ, называя октябрьские ошибки Зиновьева и Каменева "не случайностью" и т. Троцкий берется теперь поправить Ленина» (там же, стр. 24).

Но первым человеком, кто «беспринципно» амнистировал Зиновьева и Каменева и «поправил» Ленина, был сам Сталин, когда те были его союзниками против Троцкого. Выступая в ноябре 1924 г. против «Уроков Октября» и в защиту Зиновьева и Каменева, Сталин говорил, что с Зиновьевым и Каменевым в октябре 1917 г. «разногласия длились всего несколько дней, потому и только потому, что мы имели в лице Каменева и Зиновьева ленинцев, большевиков» (Сталин, Соч., т. 6, стр. 327).

Объединенная оппозиция попыталась отвести обвинения в «беспринципности» ссылками на свою неосведомленность о закулисной игре и подлинных целях сталинской группы в руководстве ЦК. В устах людей, которые сидели рядом со Сталиным в Политбюро со дня его организации, такие аргументы были просто смешны. Уже одного признания, что Троцкий и Зиновьев дрались между собой из-за незнания положения в партии и стране, было достаточно для их дисквалификации как политиков. Но как раз в этом «невежестве» они признавались в своей платформе. Вот соответствующее место из нее: «Мы отметаем, как попытку с негодными средствами, стремление группы Сталина "перекрыть" взгляды оппозиции, изложенные в данной платформе, ссылками на былые разногласия, существовавшие между группами 1923 и 1924 гг. Эти разногласия в настоящее время изжиты на основе ленинизма.

Ошибки и преувеличения, допущенные обеими группами большевиков (т. е. троцкистами и зиновьевцами. – А. А.) в спорах 1923-1924 гг. в силу ряда неясностей в положении вещей в партии и в стране, ныне исправлены и не являются помехой для дружной совместной борьбы против оппортунизма за ленинизм» («Партия и оппозиция по документам», стр. 24).

Вообще говоря, «Заявление 13» в нормальной партии и при обычном «генсеке» не представляло бы ничего сенсационного и противозаконного. Но поскольку дело происходило в «партии особого типа», по терминологии самих большевиков, а Сталин тоже оказался «генсеком» «особого типа», то это заявление было истолковано не как критика политики партаппарата, а как подготовление к созданию новой партии для захвата власти. Председатель ЦКК – этого вернейшего инструмента сталинского руководства против оппозиций – Куйбышев и его помощник Янсон сообщили пленуму факты, которые должны были доказать тезис о создающейся «второй партии». Куйбышев говорил, что оппозиционеры создают новую конспиративную организацию на тех же принципах, на каких ее создавали большевики в условиях царского абсолютизма – со своими тайными связями, явками, патрулями. Янсон даже огласил шифр, который установил Гр. Беленький для конспиративной переписки с низовыми оппозиционными группами. Например, для группы в Одессе, по словам Янсона, Беленький установил такой шифр: