Абдурахман Авторханов - Происхождение партократии

Тем не менее, Суварин, как и Троцкий, думает, что Сталин того периода «профессиональный революционер», тогда как он был с самого начала своего появления на кавказской арене человеком, в котором «профессиональный революционер» органически уживался с профессиональным бандитом-«эксом» и бесчувственным убийцей-террористом. Как таковой Сталин был основоположником уголовного течения в самом большевизме.

Хотя духовным отцом «эксов» надо считать Ленина, как мы это уже видели, но он предоставлял «эксам»-партизанам широкую «автономию». Он писал в уже цитированной нами статье «Партизанская война»:

«Мы не имеем ни малейших претензий на то, чтобы навязывать практикам какую-нибудь сочиненную форму борьбы или даже на то, чтобы решать из кабинета о роли тех или иных форм партизанской войны» (Ленин, Собр. соч., т. X, стр. 88).

Ленину были важны не «формы борьбы», а деньги, которые Коба и Камо доставляли ему для дела революции, совершенно так же Ленин поступит в будущем, когда к нему потекут уже миллионы денег для той же цели без всяких грабежей: немецкие деньги. Однако перед немцами Ленин ни в чем не обязывался, кроме того, чем он занимался и без них – организацией революции в России, но Коба и Камо он был обязан содержанием своего штаба и своих изданий в самые тяжелые годы в жизни партии – 1905-1912 гг.

Ленин нес полную политическую и моральную ответственность за кавказские «эксы», о чем он публично заявлял. Он нес личную ответственность за все действия – уголовные и террористические – Коба и Камо тем, что благословляя их на «подвиги», предоставлял им «автономию». Но самая большая ответственность Ленина перед историей и перед его собственной партией заключается не столько в том, что он добывал деньги через бандитов, сколько в том, что самого верховного «экса» он ввел именно за эти вооруженные грабежи в состав законодательного органа партии – в ЦК. Провокатор Малиновский, который сидел рядом со Сталиным в ЦК 1912 г., отправил в вольную ссылку только какой-нибудь десяток большевиков, а «экс» Сталин убил впоследствии всю партию Ленина и методами «эксов» превратил советскую Россию в страну перманентной инквизиции. Семена перерождения ленинского политического большевизма в сталинский уголовный большевизм после смерти Ленина посеял сам Ленин именно в годы «экспроприации».

После ареста Камо и перевода Коба на «акции» в Петербург кавказские «экспроприации» прекратились. Ленин начал изыскивать другие «формы» для добывания денег. (В двадцатых годах один из старых большевиков рассказывал в печати такой случай: некий член большевистской партии жил с очень богатой московской купчихой и эта купчиха регулярно вносила в кассу партии значительные суммы пожертвования, но «жених» по какому-то пустяковому случаю поссорился с купчихой, ушел от нее и пожертвования прекратились. Когда Ленин предложил ему вернуться к купчихе, «жених» заупрямился, ссылаясь на моральные соображения и спрашивая Ленина, согласился бы он сам добывать партии деньги таким способом? Но невозмутимый Ленин отвечал:

«Я лично определенно не мог бы, но ты ведь можешь, так будь любезен, вернись к ней». Этот рассказ я привожу на память, не имея под рукой журнала, кажется, «Красный архив», в котором он печатался, но за смысл рассказа старого большевика я ручаюсь.)

Начала помогать большевикам даже либеральная русская буржуазия, начиная от известного фабриканта Морозова и до малоизвестных фабрикатов В. А. Тихомирнова (субсидировал издание «Правды») и Н. П. Шмидта (последний завещал партии большевиков около 280 тысяч рублей, которые большевики и получили через его сестер -см. Ем. Ярославский, цит. пр., стр. 195). Много отчислений в кассу партии от своего гонорара делал и писатель Максим Горький, он же совершил большое турне по Америке и всю собранную сумму денег отдал партии. Поскольку даже «профессиональные революционеры» в России получали от ЦК очень небольшое жалование (по данным Ярославского – 3, 5, 10, максимум 25-30 рублей в месяц), то главная часть средств партии шла на содержание ЦК и его печатных органов за границей и внутри страны.

После ареста и осуждения Камо Ленин потерял всякую связь с уцелевшими «эксами» на Кавказе, но Коба встретился до революции еще два раза с Лениным. Оба раза встречи происходили во время заседаний ЦК в Кракове в ноябре и декабре 1912 года. При последней встрече Коба, вероятно, сообщил Ленину, что он хочет менять профессию «экса» на «теоретика», правда, по очень узкому, но для будущей России очень важному вопросу – по «национальному вопросу».

Как бы там ни было, но Коба действительно отходит от каких бы то ни было акций, связанных с «экспроприациями» и даже отказывается от своей клички «Коба», под которой он сделал всю свою карьеру вплоть до членства в ЦК. У Сталина было много революционных кличек: «Давид», «Нижерадзе», «Чижиков», «Иванович», «Коба» и др. Много было у него и литературных псевдонимов, когда он писал по-грузински. Первый его псевдоним звучит почти символически" «Бесошвили» (по-русски – «Бесов»!). Наиболее частый псевдоним все-таки «Коба», потом «Като». С 1909 года, когда он начал писать и по-русски, он усиленно занят подыскиванием себе оригинального, но русского псевдонима. Уже одно перечисление его чередующихся псевдонимов показывает, как трудно было найти псевдоним, отвечающий его «воле к власти»: статьи его конца 1909 года подписаны – «К. Стефин». Статья его в газете «Звезда» 15 апреля 1912 года подписана: «К. Салин». Уже через три дня в той же газете он подписывается, как «К. Солин». Только 12 (25) января 1913 года в центральном органе «Социал-Демократ» впервые появляется новый и последний псевдоним под большой корреспонденцией «Выборы в Петербурге»: «К. Сталин» (см. Сталин, «Сочинения», т. 2).

Желание Кобы, еще не Сталина, стать теоретиком по национальному вопросу, видно, Ленин одобряет: он поручает ему написать соответствующую работу, даже дает ему в помощники Бухарина для подбора и перевода цитат из трудов по национальному вопросу австро-марксистов (Карла Реннера, Отто Бауэра). Сталин переезжает из Кракова в Вену и садится за свой первый серьезный литературный труд «Национальный вопрос и социал-демократия». Об этом в феврале 1913 года Ленин писал М. Горькому:

«У нас один чудесный грузин засел и пишет для "Просвещения" (большевистский легальный журнал в Петербурге. – А. А.) большую статью, собрав все австрийские и др. материалы» (Сталин, там же, стр. 403).

Когда редакция журнала хотела напечатать статью, как дискуссионную, Ленин возразил:

«Мы абсолютно против. Статья очень хороша… Мы не сдадим ни на йоту принципиальной позиции против бундовской сволочи» (там же, стр. 403).