Абдурахман Авторханов - Происхождение партократии

После всех этих арестов весь аппарат ЦК в России был разрушен. Оставалась лишь заграничная часть ЦК – Ленин, Зиновьев и с осени 1915 года введенный в состав ЦК А. Шляпников, который являлся новым уполномоченным ЦК по России. Секретарем ЦК была Н. Крупская («История КПСС», т. 2, стр. 543). Лишь осенью 1915 года удалось воссоздать Русское бюро ЦК. В его состав были кооптированы В. Н. Залежский, И. И. Фокин, Г. И. Осипов, А. Г. Шляпников, позднее были кооптированы К. С. Еремеев и Е. А. Дунаев, но к весне 1916 года они почти все были арестованы. С осени 1916 года Русское бюро было создано в новом, третьем составе, куда вошли П. А. Залуцкий, В. М. Молотов и А. Г. Шляпников (там же, стр. 543-544).

Русскому бюро ЦК оказывали помощь Петербургский комитет, созданный летом 1916 года, Московское областное бюро ЦК РСДРП, Кавказское бюро РСДРП, ЦК с.-д. партии Латышского края (до мая 1916 г.), Бюро северобалтийской организации РСДРП (с января 1917 г.). Другие организации распались или бездействовали. Официальный историк признает:

«Но окружных и областных организаций в годы войны было мало, действовали они эпизодически и не имели прочных связей с местами» («История КПСС», т. 2, стр. 544). К тому же «в начале войны произошло заметное снижение численности партии» (там же).

Вообще численность партии в обеих столицах была невелика. В ноябре 1914 года в Петрограде было 100-120 с.-д. Но по мере продолжения войны и роста трудностей в стране росло и недовольство среди рабочих. Это сказалось и на росте членов партии. Так, к началу 1917 года Петроградская организация насчитывала 2000 человек. Эти две тысячи и есть тот костяк, который через десять месяцев совершит Октябрьский переворот в столице. В Москве летом 1915 года было 200 большевиков, а к осени – около 500. В Харькове весной 1915 года было 15 членов партии, к осени – 85, а осенью 1916 года – 200, к началу 1917 года – 400 (там же, стр. 547-548).

После почти годичного перерыва начал выходить в Швейцарии ЦО «Социал-демократ» – с 1 ноября 1914 года по 31 января 1917 года было выпущено 26 его номеров. В ограниченном количестве «Социал-демократ» доходил и до России. Транспортировкой литературы занималась при ЦК специальная группа через Стокгольм с использованием путей на шведско-русской и норвежско-русской границах. В самой России в 80 городах было издано более 600 различных листовок тиражом около двух миллионов экземпляров («История КПСС», т. 2, стр. 550-551). Большевистские группы в России действовали и в различных легальных организациях – в профсоюзах, страховых обществах, больничных кассах, кооперативах. «Часто легальные организации служили прикрытием нелегальной деятельности», – пишет официальный историк (там же, стр. 556).

С самого начала войны большевики всеми доступными им средствами старались проникнуть в армию, на фронт. «Большевики знали, что без привлечения солдатских масс на сторону борющегося пролетариата нельзя рассчитывать на победу революции», – пишет тот же историк (там же стр. 559).

Большевики создавали партийные группы в армии, снабжали их нелегальной литературой. Успехи такой работы оказались настолько очевидными, что в середине 1916 года Департамент полиции сообщал:

«Издаваемые Петроградским Комитетом РСДРП революционные воззвания получили весьма широкое распространение за пределами Петрограда и в значительном количестве попадают в действующую армию и флот» (там же, стр. 559).

Почти каждый партийный комитет имел свой военный отдел; который вел работу среди тыловых частей, рассылал литературу на фронт, организовывал агитационные поездки своих членов в части, создавал в этих частях новые партийные группы. На Северном фронте и на кораблях Балтийского флота было создано 80, а на Западном фронте 30 военных партийных организаций (там же, стр. 560). На военной работе партии выдвинулись тогда такие будущие военные лидеры большевиков, как Дыбенко, Раскольников, Фабрициус, Фрунзе, Мясников и др.

Дела в меньшевистских организациях обстояли гораздо хуже, чем у большевиков. В январе 1916 года Мартов в письме к Аксельроду вполне законно опасался, когда писал:

«В России наши дела плохи… Дан боится, что все жизое уйдет к ленинцам» («Письма П. Б. Аксельрода и Ю. О. Мартова, 1901-1916 гг.», Берлин, 1924, стр. 355).

Так оно на самом деле и было. Ленинская доктрина сочетания легальной работы с нелегальной блестяще выдержала испытание как раз в условиях войны. Ликвидаторов-легалистов легко ловила царская полиция, ибо у них не было нелегального аппарата. Уцелевшие из них, по иронии судьбы, находили теперь убежище в нелегальных организациях у ленинцев, которых они раньше так жестоко критиковали, как заговорщические организации.

Таково было положение партии, когда началась Февральская революция. На участие политических партий в Февральской революции 1917 года в литературе существуют различные точки зрения. Участник событий и первый историк русской революции 1917 года левый меньшевик Н. Суханов, который называл себя «полуленинцем», пишет:

«Ни одна партия не готовилась к великому перевороту. Все мечтали, раздумывали, предчувствовали, "ощущали"»… (Н. Суханов, Записки о революции, кн. 1, Берлин-Петроград-Москва, 1922, стр. 19).

Это скорее эмоциональная оценка, чем реальный анализ. Нет никакого сомнения, что Февральская революция была величайшая из стихийных народных революций. Так же мало сомнения, что она не произошла по расписаниям политических партий. Однако, будучи актом стихийного взрыва народного возмущения, Февральская революция вовсе не была случайностью. Она была подготовлена всем предшествующим историческим развитием России. В этой ее исторической подготовке левые политические партии России – от кадетов до большевиков – сыграли свою роль. Систематическая критика бездарности царского правительства лидерами кадетской партии с трибуны Государственной думы, откровенные разоблачения всего существующего строя с угрозами революцией с той же трибуны лидерами эсеров (Керенский) и меньшевиков (Скобелев, Чхеидзе), революционно-разлагательная работа вне Думы со стороны большевиков, саморазоблачения династии из-за пройдохи Распутина и министерской чехарды, плюс повсеместное возрастающее недовольство войной, – все это создало ту накалённую атмосферу, в которой нужен был лишь повод, чтобы произошел февральский взрыв.

Конечно, буржуазные партии были застигнуты врасплох Февральской революцией. Конечно, верхи меньшевиков в Думе почти не имели контакта с революционным подпольем, но большевики после разгрома своих легальных органов (фракции в Думе, газета «Правда») все свои силы бросили в подполье. Петроградское и московское подполье – это фактически большевистское подполье. Бюро ЦК и его агентура, работавшая в массах, предвидели и информировали заграничное бюро ЦК о февральских событиях. Только в 1965 году опубликован секретный доклад главы Русского бюро ЦК А. Шляпникова в ЦК РСДРП (Ленину). Из этого исключительно важного документа о работе Бюро ЦК накануне Февраля приведем следующую выдержку: