Александр Омельянович - В тылу врага

Почти все проскочили уже на другую сторону дороги, успели забрать и раненого. Ждали трёх оставшихся бойцов. Немцы наступали слева и справа. Один из партизан, перебегая через дорогу, вдруг упал, но Саша успел схватить его за пояс и втащить в кусты. Понадобилось всего несколько секунд, чтобы сориентироваться в обстановке. Немецкая цепь была довольно редкой. Увидев, что партизанам удаётся проскочить сквозь неё, жандармы пытались теснее сомкнуть полукруг. Однако густой покров леса благоприятствовал беглецам. Они всё дальше и дальше углублялись в пущу. Четверо несли раненых, а остальные огнём и гранатами задерживали немцев. Позади ещё некоторое время доносились одиночные выстрелы.

Надо было помочь раненым. С них сняли верхнюю одежду. Ольга вынула из рюкзака полевую аптечку. У одного на правой стороне груди виднелась сквозная рана. Быстро перевязав её, удалось остановить кровотечение. Рана оказалась не особенно опасной. У другого были прострелены обе ноги, шея и живот. Он был ещё очень молод. Никто не знал его фамилии. Парня звали просто Васильком, — возможно, из-за больших голубых, словно васильки, глаз, украшавших его юношеское лицо. Каждую минуту он открывал глаза, и его отсутствующий взгляд скользил по лицам стоящих рядом людей. Он хотел что-то сказать. Изо рта вытекла струйка пенившейся крови. Боль исказила лицо. Слабеющей рукой он показал на карман гимнастёрки. Там в газетной бумаге лежало письмо от матери и фотография женщины в старомодной одежде с надписью на обороте: «Сыну». Дата и подпись стёрлись от дождя или пота.

Мальчик умирал. Василь подложил ему под голову свой рюкзак. Командир дозора держал его руку. Стоявшие вокруг вооружённые люди, ещё разгорячённые недавним боем, перестрелкой, прорывом вражеской цепи, сняли фуражки и молча смотрели, как уходил из жизни один из их товарищей. Большие, василькового цвета, глаза его так и остались открытыми. С него сняли ремень с пистолетом, отстегнули гранаты. Василь достал своё одеяло, на него положили тело и молча пошли в глубь леса. Спустя некоторое время деревья начали редеть. На небольшой поляне росла старая берёза. Белизной своей коры и ярко-зелёной листвой она чётко выделялась на фоне елей. Могилу под ней копали по очереди. Земля была рыхлой. Проснувшееся солнце золотило верхушки деревьев, а птицы немилосердно галдели. День вставал погожий, полный летнего очарования, но этой красоты никто не замечал. В сложенные на груди руки убитого командир вложил фотографию его матери. Тело завернули в одеяло. Могила была неглубокой. Бросали по горсти земли и отходили в сторону. Под одинокой берёзой остался холмик свежей земли и над ним — две связанные крест-накрест ветки с висящей на них конфедераткой.

Для отдыха выбрали густой, недоступный кустарник в болотах и, забыв о еде, тут же заснули крепким сном.

Партизанские отряды Жвирко, Романа, Кон— вы и другие сосредоточились в болотах возле деревни Грушки. Невдалеке от них расположился отряд майора Орлова. Между польскими и советскими партизанами поддерживалась постоянная связь.

Расстояние от места отдыха до базы польских партизан они преодолели ночью без осложнений. Оттуда десантники были доставлены прямо к командиру советских партизан. Наконец-то они оказались среди своих! Василь рассказал о событиях двух последних ночей. Майор Орлов обещал помочь группе в выполнении её задач. Тут же была составлена радиограмма в Центр, в которой Василь информировал командование о сложившейся обстановке. В ответ пришло указание любой ценой добраться до Шостакува и выполнять задание. Центр сообщил также, что их самолёт благополучно возвратился.

В палатке майора Орлова вокруг разложенной карты толпились люди. Дорога до Литвы предстояла далёкая. Судя по карте, лесов не было. Имелись сведения, что на пути следования группы в деревнях немцы держали сильные гарнизоны.

Партизаны майора Орлова не знали местности, на которой предстояло действовать десантникам. Поэтому на следующий день майор Орлов и Василь вынуждены были обратиться к командиру отряда Жвирко с просьбой выделить им проводников. Поляки лучше знали те районы. От майора Орлова Василь узнал подробности партизанских боёв в Августовской пуще, а также о сотрудничестве советских и польских партизан.

Бабинич был тяжело ранен и лежал в палатке. Ему доложили о прибытии советских партизан. С Орловым он был знаком и сотрудничал давно. Зашёл разговор о последних событиях на фронте и в Августовской пуще. Орлов рассказал, с чем пришёл, просил помочь и дать;в проводники смелых и хорошо знающих местность партизан.

В отряде было несколько сот людей. Кого выбрать? Бабинич перебирал в памяти знакомые лица. Вызвал к себе командиров подразделений.

Генрик, Эдек и Ромек Мерецкие лежали на траве возле сплетённого из веток шалаша. Они увидели, как появился майор Орлов, и Генрик, остановив проходившего мимо дежурного, спросил, не готовится ли какая-нибудь операция. Дежурный сообщил ему, зачем прибыл майор Орлов. Генрик, не раздумывая, поднялся и быстро зашагал к палатке Бабинича. Командиры обсуждали, кого лучше выделить в качестве проводников. Генрик протиснулся между ними и доложил:

— Рядовой Клюска просит назначить его проводником. Местность знаю хорошо, литовский и немецкий языки тоже. Я их доведу до места назначения.

Орлов, Василь и Бабинич взглянули на партизана.

— А как ваше здоровье? — спросил Бабинич. — Вы же были тяжело ранены. А братья?

— Эдек мог бы пойти со мной, а Ромек останется. Что касается меня, то я здоров. Чувствую себя хорошо. Задание выполню лучше, чем кто-либо другой.

— Ну, не будьте так самоуверенны, — улыбнулся Бабинич.

Майор Орлов спросил Генрика, хорошо ли он знает местность.

— Он родом из тех мест, — сказал Бабинич, — из пограничных районов.

Василю, который молча рассматривал Генрика, этот рослый парень сразу же понравился. Обменявшись с ним несколькими фразами, он обратился к командиру отряда:

— Разрешите, товарищ Бабинич, одолжить у вас этого партизана. Это как раз тот, кто нам нужен.

Генрик, лейтенант Василь и Эдек шли во главе десантной группы. Обоим братьям майор Орлов выдал новые автоматы. Едва только наступил вечер, они двинулись на север. Чарну Ханьчу пересекли возле деревни Микашувка, миновали Плоское озеро, деревню Дворчиско и вступили в непроходимый лес. Небо заволокло тучами. Назойливо жужжали комары.

Казалось, что бор не имел ни начала, ни конца. Обходили стороной перекрёстки, мосты, на которых могли подстерегать немецкие засады. Идти было тяжело. Приходилось нести оружие, радиостанцию и снаряжение. Начался дождь. Барабаня по листве и хвое, он заглушал шаги. Было уже далеко за полночь, когда группа достигла опушки бора и направилась в сторону деревни Бялогуры. Генрик с Василем подошли к дому Чокайло.