Владимир Гармаев - Журнал «Байкал» 2010–01

Кнут [33] А. Толстой в романе «Пётр Первый», на основании изучения «пытошных грамот» того времени, пишет, что умелый палач «пятнадцатым ударом кнута пересекал человека до станового хребта». был страшным орудием, в сравнении с ним даже плеть считалась более мягком средством «воздействия». Во второй половине XVIII в. появляются еще более «мягкие» розги: один удар плетью, по официальному уложению, приравнивался к 200 ударам розгами.

И тем не менее, употребление плетей сохранялось до конца существования крепостного права — еще в середине XIX в. правительство вынуждено было напоминать помещикам о запрете наказывать крепостных «трехременной плетью».

Совершенно в ином, чем крепостные крестьяне, положении находился обширный класс так называемых государственных крестьян, образовавшийся при Петре Великом. Сюда относились служилые люди (рейтары, драгуны, солдаты, пушкари, казаки), экономические (бывшие монастырские) крестьяне, свободные хлебопашцы, поселяне-магометане Таврической губернии и Кавказской области, задунайские переселенцы, жители казённых земель в Бессарабии и т. д. В это сословие входили также кочевники Европейской и Азиатской России. Среди последних к 1838 г. насчитывалось примерно 235–240 тысяч человек сибирских инородцев.

Упомянутые справочники конца XIX в. сообщают, что, согласно российскому законодательству:

«...государственные тягости могут быть на них (инородцев. — В. М.) налагаемы лишь с величайшей постепенностью в связи со своеобразным строем их быта…

Воздействие государственной власти на их быт исчерпывается надзором за их самоуправлением, подчинением их российскому уголовному суду за наиболее тяжкие преступления, ограждением их от некоторых зловредных влияний (от спаивания виноторговцами, закабаливания под видом найма, захвата их земель), содействием их промыслам — продажа от казны пороха, других припасов и т. д.».

В тех же источниках читаем:

«Важнейшие привилегии относятся к воинской повинности. До 1880-х гг. они (инородцы. — В. М.) вообще не подлежали рекрутской повинности. Позднее их стали привлекать на основании особых положений и в большинстве на разного рода льготных основаниях».

Перейдём к «ясаку» и «ясашным людям».

В авторитетном труде «Сборник документов по истории Бурятии. XVII век» имеется словарь старинных слов и терминов, где поясняется: «Ясак — подушные подати, взимавшиеся с коренного населения Сибири в XVII — начале XVIII вв.».

Если отрешиться от частностей, то ясак — это, говоря обобщенно, то же самое, что нынешний налог.

Следовательно, выражение «ясашные люди» в устах Петра I означило «государственные налогоплательщики», что в более широком смысле подразумевало — «российские подданные».

Само же слово «ясак» восходит к Великой Ясе Чингисхана, в которой нынешние учёные видят некий универсальный кодекс, соединяющий в себе как морально-этические предписания, так и правовые установления. Известный востоковед Г. В. Вернадский замечает:

«Монгольское слово яса (ясак, джасак [34] В современном бурятском языке слово засаг имеет значение власть, правительство. ) означает „поведение“ или „декрет“. С моей точки зрения, Яса как целое ни в коем случае не может быть охарактеризована как обычное законодательство. Она была монгольским имперским законом, сформулированным Чингисханом» [35] Вернадский Г. В. Монголы и Русь. — ЛЕАН, Тверь, АГРАФ, Москва. 2004. .

Полного текста Великой Ясы не сохранилось. Но то, что доступно исследованиям, дает учёным основания выделять в ней целый ряд статей, в том числе о международном праве, о законодательствах административном и уголовном, гражданском и военном, о коммерческом праве.

Производные от слова ясак были широко распространены на Руси и обозначали нечто, имеющее отношение к закону, праву, правилам, к государству вообще в самом широком смысле этого слова. Так, в словаре Владимира Даля указано:

«Ясак — сторожевой и опознавательный клич, знак, маяк; лозунг, отзыв, пароль; подать, платимая инородцами. Ясачные крестьяне — казённые. Ясаул — чин в казачьих войсках. Ясачные деньги — податные, подушные. Ясачная дорога — столбовая, почтовая».

Помимо всего прочего, здесь виден отголосок тех давних, достаточно непростых военно-административных и деловых, в том числе и фискальных, взаимоотношений, существовавших некогда между Монгольской империей и еще не объединёнными в единое целое русскими княжествами.

Здесь стоит упомянуть, что одним из таких «отголосков», благополучно доживших до наших дней, является слово таможня. В словаре В. Даля поясняется:

«тамга (платить тамгу) — внутренняя таможенная пошлина, введенная на Руси монголо-татарами и взимавшаяся со всех продаваемых товаров вначале натурой, позже — деньгами; тамжить — ставить печать; тамговый — таможный; таможенный товар — заверенный печатью (тамгой)».

Известно, что для исчисления причитавшейся дани золотоордынские чиновники в 1245 г. и позже проводили в отдельных княжествах перепись населения. Золотая Орда к тому времени, хоть и оставаясь в составе общемонгольской империи, уже формировалась в виде автономного государства под сильной рукой Бату, внука Чингисхана. В проводимой им политике в отношении Руси главенствовали два пункта:

«добиться от князей присяги на верность и организовать сбор дани и налогов» [36] Там же. .

Каковы бы ни были монгольские войны начального периода, но уже к середине XIII в. и в самой центральной империи, и в её «дочерних» образованиях — например, Персидском Ильханате и Золотой Орде — государственное устройство и общий порядок в стране были на весьма высоком, по средневековым меркам, уровне. О чём имеются авторитетные свидетельства Иоанна де Плано Карпини и других известных западных путешественников-дипломатов.

Разумеется, перепись ни у кого на Руси восторгов не вызывала — ни у князей, ни у простолюдинов. Да и найдётся ли хотя бы сегодня на свете такой чудак не от мира сего, который искренне радовался бы налогообложению? Древнерусский летописец в сердцах записал:

«Окояннии изочтоша всю землю русскую, токмо не чтоша игуменов».

Историки полагают, что перепись имела целью установить не число населения, а количество хозяйств и размер падавших на каждое из них платежей. Таким образом, слова «окояннии не чтоша игуменов» следует понимать в том смысле, что в налоговые списки не вносились монастырские хозяйства. Великая Яса повелевала «окаянним», не деля богов и священнослужителей на своих и чужих, в равной мере почитать их всех.

Монастырские владения были защищены так называемым тарханным правом.