Валерий Осипов - Тайна сибирской платформы

Слова эти, однако, оставлены были нашими изыскателями без всякого внимания, а поиски алмазов велись наобум, что подтверждают многочисленные факты.

Первая находка русского алмаза была сделана 4 июня 1829 года на Урале, в окрестностях Биссерского завода. Находка эта случилась во время путешествия по Уралу и Алтаю научной экспедиции, возглавляемой бароном Александром Гумбольдтом.

Александр Гумбольдт был одним из первых энтузиастов поисков алмазов в России, в частности на Урале. Перед тем как отправиться вместе со своей экспедицией в далекий путь, барон заверил императрицу Александру Федоровну, жену Николая, к которой был вхож, что без русских алмазов он назад не вернется, и заранее просил государыню принять в подарок первый русский алмаз.

Гумбольдт сдержал свое слово. После долгого путешествия экспедиция добралась до Урала и начала работу на золотых и платиновых россыпях. Первоначально поисковыми работами занялся член экспедиции Густав Розе. Он тщательно исследовал породу золотых и платиновых россыпей, но пришел к неутешительному выводу: никаких намеков на алмаз в них не было.

Однако Гумбольдт упорно продолжал поиски. Самый первый алмаз был найден участниками экспедиции Полье и Шмидтом. Вернее, они только определили его как алмаз. Принес же им камень крестьянский мальчик из деревни Калининской Павел Попов. На следующий день четырнадцатилетний Павел повел Полье и Шмидта на то место, где он нашел первый алмаз, и там среди кусков железного колчедана и галек кварца было найдено еще два небольших кристалла.

Гумбольдт предпринял энергичные поиски алмазов в окрестностях деревни Калининской, но ничего больше не нашел. Как и обещал, Александр Гумбольдт отправил первый русский алмаз в подарок императрице Александре Федоровне, а два других кристалла переслал министру финансов графу Канкрину.

В следующем году успехи экспедиции Гумбольдта были более значительны: нашли двадцать шесть кристаллов, общий вес которых составлял 14,5 карата.

…В «Горном журнале» за 1858 год напечатан полный реестр алмазов, найденных на Крестовоздвиженских золотых промыслах с 1830 по 1858 год. Всего было найдено здесь сто тридцать один алмаз, вес которых был шестьдесят каратов. В комментариях к реестру говорилось, что разведка алмазов на Урале идет крайне медленными темпами и в основном исчерпывается случайными, как говорится, попутными находками при добыче золота. Журнал сетовал на то, что разведка алмазов не взята под контроль никем из крупных уральских горнозаводчиков. Достаточное финансирование этого предприятия, по мнению автора комментариев, могло быть в дальнейшем с лихвой окуплено.

Недвусмысленный призыв этот не был, однако, никем услышан. По-видимому, уральские горнозаводчики «Горного журнала» не читали.

Кроме уже известных «россыпей» (по бедности их нельзя было и россыпями называть), алмазы находили и в других местах на Урале, но встречались они так редко и в таких ничтожных количествах, что это заставляло русскую геологическую общественность брать под сомнение возможность открытия на Урале сколько-нибудь стоящих алмазных месторождений.

В 1878 году был отмечен случай находки алмаза на Ольгинском прииске на Урале инженером Лебедевым. В 1891 году некто Мельников привез в Петербург алмаз, обнаруженный, по его словам, в Финляндии, на границе с Норвегией. Оба эти случая крайне сомнительны и никаких серьезных последствий не имели.

15 ноября 1893 года, говоря языком газет, «управляющий Министерством государственных имуществ имел счастье представлять Его Величеству Государю Императору алмаз, найденный в Кочкарской системе на Урале, летом текущего года. Его Величеству алмаз не понравился, и Оно осталось весьма равнодушно к проекту дальнейших поисков в указанном месте…».

Безразличие, которое проявило «Оно» к намерению искать алмазы в Кочкарской системе, поставило крест на всех поисковых работах на Урале. По-видимому, руководители Горного департамента вполне разделяли весьма распространенное мнение — «где уж нашим!» — и предпочитали покупать алмазы втридорога за границей.

История же находки алмаза, не понравившегося императору, такова: летом 1893 года на одном из золотых рудников Кочкарской системы (так называлась группа золотоносных россыпей на Южном Урале, расположенных на земле Оренбургского казачьего войска) башкир-рабочий при промывке золотого песка нашел небольшой прозрачный кристалл бледно-желтого цвета. Камень, доставленный в Петербург, был изучен выдающимся русским исследователем алмазов академиком Еремеевым. Алмаз имел форму сорокавосьмигранника с выпуклыми плоскостями и бледно-желтый цвет. Это был самый большой уральский алмаз. Еремеев заключил, что по своим данным этот алмаз отличался от всех уральских алмазов. Нельзя было сравнить его с африканскими алмазами, имевшими «мертвенный» цвет, то есть абсолютно прозрачными в большинстве случаев. Еремеев сделал вывод, что алмаз принесен на Южный Урал из доселе неизвестного месторождения, которое могло быть расположено как поблизости от места находки, так и на значительном расстоянии.

Кочкарский округ был десятым местонахождением алмаза в России. Уже само это число было убедительным аргументом для постановки серьезных поисковых работ. Однако по-прежнему ничего предпринято не было, и список отечественных искателей алмазов после барона Гумбольдта продолжить было некем.

Столь легкомысленное отношение к поиску важнейшего технического сырья, которым алмаз в наши дни все более и более становится, можно объяснить только полным безразличием соответствующих лиц к судьбам отечественной промышленности и состоянию финансовых дел государства. Ведь за алмазы ежегодно приходится переплачивать казне нашей значительные суммы. Не надо много ума иметь, чтобы уразуметь вредность такой практики. Ведь даже малая часть из этих переплаченных сумм, употребленная на дело, могла бы в скором времени вернуться назад, окупившись сторицей.

В заключение немногочисленной и скудной истории поисков алмазов в нашем отечестве не могу не привести рассказа студента Горного института Ирисова, бывшего некогда на практике в Иркутске. По его словам, некий иркутский купчина Тарелкин несколько лет назад, имея целью поставить себе карандашный завод, самолично отправился в Якутию, на реку Вилюй, на поиски месторождений графита. Основанием для этой поездки ему послужила где-то услышанная история о Вилюйской графитной экспедиции, официальное сообщение о которой имеется в «Вестнике Русского Императорского Географического Общества» за 1856 год.

Добравшись до Вилюя, Тарелкин стал менять у тамошних якутов меха, чтобы составить оборотный капитал. Однажды, сидя в юрте одного охотника, Тарелкин заметил, что среди нескольких речных камней, лежащих перед иконой, один выделяется сильным блеском. Очевидно, Тарелкин когда-то учился в гимназии и читал газеты, в которых в то время много писали об опытах получения алмаза из графита. Сопоставив имевшиеся у него сведения о Вилюйской графитной экспедиции с ярким блеском камня, купец пришел к выводу, что напал на алмазное месторождение.