Ирина Стрелкова - Прислушайтесь к городу…

Закончив экспертизу по почерку Королевой, Валерия Николаевна призналась следователю:

— Вы знаете, а вначале по письмам, написанным Королевой, я решила, что они исполнены твердой мужской рукой.

— По поводу твердости руки вы не очень ошиблись, — усмехнулся следователь, — эта Королева очень мужественная женщина, курит, сама управляет автомашиной, а вот что вы скажете об остальных письмах, ведь вы сами говорили, что часть их написана другой рукой?

— Да, убеждена, второй исполнитель — женщина, хотя там такие выражения, на которые не каждый мужчина способен. Думаю, что эта женщина крайне неуравновешенная.

Нашли и второго анонима, тоже по почерку в личном деле. Им оказалась студентка Алла Ивановна Юркина. Она бурно, с истерикой отрицала свое участие в анонимных письмах, но когда познакомилась с заключением экспертизы, созналась в том, что писала письма под диктовку методиста деканата Пичушкиной. А потом был суд, и Пичушкина получила по заслугам — пять лет лишения свободы..

— Ну что вам сказать по этому делу? Как вспомню письма, написанные Фирсовым, так на душе становится гадко. Вот уже сколько лет занимаюсь экспертизами и не перестаю удивляться подлости, с которой приходится сталкиваться. А недавно мне пришлось отстаивать права одной милой беззащитной женщины.

Вы, конечно, помните замечательного актера Сурена Акимовича Кочаряна, великого мастера художественного слова, лауреата Государственных премий, народного артиста. Он прекрасно читал отрывки из «Одиссеи» Гомера, «Декамерона» Боккаччо, «Шехерезады», «Молодой гвардии» А. Фадеева и многое, многое другое. Так вот, Кочарян после тяжелой болезни умер, оставив жену в преклонном возрасте — Алису Михайловну, тоже очень больную женщину. Надо сказать, что в течение нескольких месяцев, когда Сурен Акимович был прикован к постели, за ним ухаживала Мамаева Ольга Михайловна, бывшая костюмерша Центрального телевидения, с которой Кочарян познакомился во время телесъемок «Шехерезады». Случилось так, что Ольга Михайловна сумела войти в семью Кочарян и стать незаменимой помощницей, она выполняла все работы по дому и очень заботливо ухаживала за обоими стариками, оставила работу на телевидении, была бессменной сиделкой у постели Сурена Акимовича в больнице. Семья Кочарян платила Мамаевой 120 рублей в месяц и доверяла все домашние расходы. Кроме зарплаты они делали Мамаевой богатые подарки. Вернувшись из больницы, Сурен Акимович попросил жену подарить Ольге Михайловне гранатовый браслет в золотой оправе. После смерти мужа Алиса Михайловна преподнесла своей помощнице золотые часы, несколько колец. Все было пристойно, все считали Ольгу Михайловну исключительно добрым и порядочным человеком, но настал день, когда открылось подлинное лицо Мамаевой. Алиса Михайловна еще не пришла в себя от горя утраты, как явилась Ольга Михайловна с нотариусом и предъявила растерянной женщине завещание, по которому все имущество, принадлежащее вдове, переходило в руки домашней работницы. Кроме завещания, подписанного Кочаряном, она показала еще и письмо, якобы напечатанное Суреном Акимовичем к своим друзьям, в котором он объяснял свой поступок тем, что Ольга Михайловна скрасила ему остаток жизни, что она благородный человек и достойна владеть всем его имуществом. «А как же Алиса Михайловна, с которой он прожил, что называется, душа в душу больше сорока лет? — задали себе вопрос друзья Кочаряна. — Ведь она остается у разбитого корыта». Усомнились они не только в правомерности завещания, но и в подлинности письма к «друзьям», где нашлись совсем непохожие на стиль великого артиста обороты речи, и решились обратиться в Пролетарское районное управление внутренних дел с просьбой разобраться в происходящем.

Расследование поручили старшему следователю Льву Вельяминовичу Аршанскому, он собрал все документы и пришел к нам в НТО. Я взглянула на завещание и тут же рассмотрела в инфракрасных лучах подделку, подозвала Аршанского к прибору, и он сам увидел под подписью след копирки, через которую вначале переводилась подпись Кочаряна, а затем уже обводилась фломастером. Начав расследование, Лев Вельяминович поинтересовался денежными вкладами в сберегательных кассах, сделанными Суреном Акимовичем, и выяснил, что за два дня до смерти Кочаряна в сберегательной кассе по доверенности, написанной от руки, Мамаева получила тридцать тысяч рублей, а в другой сберкассе пыталась получить еще двадцать шесть тысяч, но там заподозрили неладное и деньги ей не выдали. Эти две доверенности, так же как и завещание, оказались выполненными одним и тем же почерком, но не рукой Мамаевой, а подпись Кочаряна подделана с помощью копирки. Перед следователем и экспертом возник вопрос о том, кто же является исполнителем всех этих документов. Поиски привели к сыну Мамаевой от первого брака — Геннадию Михайловичу Мамаеву, тоже работавшему на телевидении, и он рассказал, что мать принесла черновые наброски всех документов и попросила переписать их, якобы ссылаясь на то, что у него красивый почерк, однако Геннадий вначале умолчал о том, что из тридцати тысяч, едва они были получены, он внес на три сберегательные книжки в разных сберкассах на свое имя одиннадцать тысяч рублей и почему-то снял их на следующий день. Сумела и его мать так распорядиться деньгами, что они не нашлись.

Ольга Мамаева и ее сын Геннадий осуждены к длительному сроку наказания. Задуманная ими афера против Алисы Михайловны Кочарян не удалась.

Часто в НТО обращаются ученые, художники для установления исторических истин, и Валерии Николаевне посчастливилось подержать в руках не только ноты, написанные великим композитором, но и исследовать автограф Н. В. Гоголя. Прибегали к ее помощи сотрудники Государственного музея имени А. С. Пушкина. Готовилась монография об известном русском востоковеде В. С. Голянищеве, который в свое время передал музею богатейшую коллекцию о Египте. Среди бумаг востоковеда оказался дневник путешествий по Нилу без подписи. Материалы этого дневника должны были войти в монографию, по составителей насторожило обилие зарисовок, ведь было известно, что Голянищев не обладал художественными способностями. Валерия Николаевна доказала, что дневник написан не рукой Голянищева, и тем самым уберегла монографию от включения чужих материалов.

Обычно в рассказах о женщинах любых профессий присутствует вопрос о том, как она совмещает свою любимую работу с семейными нагрузками.

— Да как все, — вздохнула Валерия Николаевна. — Готовлю, убираю, стираю, вяжу, шью и еще масса полезных и менее полезных дел. Как там поет Алла Пугачева? — «Так же, как все, как все, как все…»