Николай Балашов - Сергей Фудель

Загорский период остался в памяти детей Сергея Иосифовича как время неустроенности, холода, голода и постоянного ожидания ночного стука в дверь. Но для самого Фуделя здесь был не Загорск, переименованный в честь убитого революционера, а Посад преподобного Сергия. Лавра стояла как инвалид, но все же напоминала ему то время, когда в ее стенах обитали подвижники веры, великие люди Церкви. Для него и поруганный Сергиев Посад оставался священным. Да и эти годы поругания и гонения Мария Фудель вспоминала потом как «прекрасное время, чистое как снег» [206] Желновакова М. С. В оспоминания о матери. М., 2001. С. 44. , когда в тесноте той самой маленькой комнатки, обращенной в катакомбную церковь, совершалось «собрание и служение Богу истинных христиан, праведников, готовых к мученичеству.<���…>Какая‑то сила невидимая исходила ото всех этих бедных, запуганных, согнанных со своих мест, лишенных всего людей. Они были стеснены, но не согнулись, они были лишены всего, но не озлобились» [207] Там же. С. 45. .

С октября 1941 — го по январь 1942 года у Фуделей жил скрывавшийся от преследований друг и духовный сын архимандрита Серафима отец Владимир Криволуцкий с тремя сыновьями и больной женой [208] См.: ЦА ФСБ РФ. Д. Р-49254. Т. 6. Л. 42, 72–73, 80 об., 97. . Одновременно здесь же проживали — только дольше, начиная с 1939 года — духовные чада отца Серафима архитектор Владимир Закатов и его жена Мария. А ведь кроме Фуделей с детьми (третья дочь Варвара родилась 11 июля 1941 года) и их старенькой няни инокини Матроны в маленьком этом домике жили то монахини из разоренного монастыря, то еще какие‑то старушки «из бывших» [209] См.: Желновакова М. С. В оспоминания о матери. С. 50–56. … Как они там все умещались? Отец Владимир, вспоминал потом С. И. Фудель, весь день «был на людях, среди нас: мирил, спорил, радовался, ужасался. И только ложась спать, он брал в руки дивеевские четки и закрывался с головой одеялом. Очевидно, и он наконец уходил “во внутреннюю пустыню”» [210] Фудель С. И. У стен Церкви // СС. I, 118. . Однако скоро пришлось перебираться в новое временное пристанище — Фуделя вызвали в местное отделение НКВД и стали допытываться, не знает ли он, где проживает священник Криволуцкий. Конечно, Сергей Иосифович не признался, а поспешил через жену немедленно уведомить отца Владимира о розысках. В тот же день священник с семьей покинул их дом. Еще четыре года ему удалось укрываться от ожидавшего его третьего ареста [211] Владимир Владимирович Криволуцкий (1888–1956) — выпускник юридического факультета Московского университета (1910), священник с 1923 г., служил в московских храмах; не признал «Декларацию» митрополита Сергия; был арестован в 1927 г., но вскоре освобожден; сослан в Пинежский район (1930–1933); по освобождении жил в Можайске, Егорьевске, Загорске, совершая тайные богослужения на дому; после дома Фуделей жил на ст. Лосиноостровской — то на чердаке дачи О. Л. Корнеевой, то в мезонине дома другой духовной дочери, затем на даче Некрасовых в Хотькове и в других местах; арестован после пасхальной службы на дому в апреле 1946 г. по одному с С. И. Фуделем делу «антисоветского церковного подполья» и приговорен к 10 годам заключения, которое отбывал в Красноярске, Москве и Казахстане; освобожден досрочно (1955) в связи с тяжелой болезнью (рак). .

Отца Серафима чудом не нашли до самой его смерти, наступившей 19 февраля 1942 года в доме бывшей дивеевской монахини Сусанны (Ксении Гришановой), где он большей частью жил и служил литургию в последние годы [212] Здесь же в 1935 г. был тайно крещен впоследствии широко известный священник Александр Мень. . Вечером накануне кончины С. И. Фудель простился со своим духовником и принял последнее его благословение. А на следующий вечер он в числе семи самых близких духовных чад старца участвовал в его отпевании и погребении, которое отец Петр Шипков [213] Петр Алексеевич Шипков (t 1959) — священник, друг о. Серафима (Битюгова); рукоположен в 1921 г. патриархом Тихоном; арестован в 1925 г.; в 1928 г. ушел в катакомбную Церковь вместе с о. Серафимом; многократно подвергался арестам (провел в заключении и ссылке около 30 лет); с 1934 г. жил в Загорске, работал на кустарной фабрике бухгалтером и продолжал духовническую деятельность; в 1943 г. вновь арестован; после освобождения служил настоятелем собора в Боровске (Калужская обл.). тайно совершил в подвале того же дома, под местом, где на крохотной кухоньке располагался престол катакомбного храма [214] 2,7 См.: ЦА ФСБ РФ. Д. Р-49254. Т. 6. Л. 104–106. .

Осенью 1943 года тайна была раскрыта органами НКВД. В ноябре последовал арест отца Петра, К. И. Гришановой и других духовных чад отца Серафима; тело его было извлечено из подпольной могилы и секретно перенесено в общее захоронение на загорском кладбище. Тогда же был арестован в Ишиме и осужден на свой последний восьмилетний срок заключения епископ Афанасий (Сахаров), обвиненный в руководстве данной группой «антисоветского церковного подполья».

С. И. Фуделя от начавшейся череды арестов на время уберегла война. Он был мобилизован 6 марта 1942 года, через две недели после кончины отца Серафима, и служил рядовым в роте охраны при поездах, перевозящих боеприпасы, на Волховском направлении и под Сталинградом переживал бомбежки и налеты немецких бомбардировщиков. В свои редкие посещения дома в Загорске он «появлялся обычно ночью, тайно, без всякого разрешения, с полным рюкзаком, в котором было все, что ему удавалось сэкономить» [215] Желновакова М. С. В оспоминания о матери. С. 46. , — вспоминала дочь Мария. Сын Николай дополняет эти воспоминания рассказом о единственной официальной побывке отца: он приехал «в шинели, пилотке, с винтовкой, грязный, небритый. Разворачивал на столе какие‑то тряпочки и извлекал, к всеобщему восхищению, затертые кусочки сала и горсточки сахара, которые где‑то в пути выменял на мыло и табак. Он был доволен солдатской судьбой — потому что солдат это не “зэк”. Он был свободен внутренне, он мог и умереть, но не в застенке, а под открытым небом» [216] Фудель Н. С. И з воспоминаний об отце. С. 47. . Позже он признался: самое страшное это не тюрьма, а непрестанное ожидание ее.

Участие в войне казалось своего рода реабилитацией, дававшей возможность уйти от «зэковской» судьбы. Демобилизованному в звании младшего сержанта Фуделю, награжденному медалью «За победу над Германией», удалось осенью устроиться на работу в Москве секретарем кафедры английского в Военном институте иностранных языков. Однако проработать пришлось лишь полгода. В марте 1946 года началась новая волна арестов среди духовных чад отца Серафима, и вскоре следствием была сфабрикована впечатляющая картина разоблачения «антисоветского церковного подполья» с умершим архимандритом во главе.