Александра Супрун - Почему мы так одеты

Не пошли в ход «колеса» Кезингера. А в XVIII веке англичанин Джеймс Харгривс построил настоящую прядильную машину, названную им «Дженни» в честь дочери. Десяток работниц, которые обслуживали «Дженни», заменили пятьсот, сидящих за примитивными самопрялками. Вслед за появлением «Дженни» изобретатели одной лишь Англии зарегистрировали свыше 600 патентов на усовершенствование прядильного производства. В России современник Харгривса механик Родион Глинков впервые построил гребнечесальную и многоверетенную льнопрядильную машины. Первая из них обслуживалась всего двумя рабочими вместо 30, а вторая повышала производительность труда в пять раз.

Обратим внимание на то, что процесс прядения, превращения волокнистого сырья в нити, сделался поэтапным, разделенным на ряд операций. Ныне каждая выполняется специализированной машиной. Впрочем, чтобы лучше представить себе все это, заглянем на одну из современных хлопкопрядильных фабрик. Издалека прибыли тюки с хлопковым волокном. Оно прежде всего подлежит разрыхлению. После этого легче расчесывать хлопок на машинах, что так и зовутся — чесальными. В этих машинах-«расческах» несколько миллионов зубчиков-иголочек. Пропуская хлопок, предварительно разрыхленный, они живо превращают миллиарды хлопковых волоконец в однородный холст. В данном случае холстом называют нечто вроде сильно распушенного «воздушного» пласта ваты. В таком «снежном одеяле» запросто мог бы утонуть крупный игрушечный медвежонок.

Примерно так же расчесывают и шерсть — иначе не получишь шерстяных нитей. Расчесать шерсть тяжелей, чем хлопок. Но на Черниговском суконно-камвольном комбинате шерстяные «холсты» сходят с чесальных машин, пожалуй, скорее, чем на хлопкопрядильной фабрике. Дело, оказывается, в том, что на Черпиговском комбинате наилучшему ведению процесса помогают радио^ изотопные датчики. Они намного тщательнее, чем любые человеческие глаза и руки, следят за прохождением волокон. Моментально сигнализируют обо всем происходящем в зоне машины на пульт управления. А там уж компьютер высчитывает и дает команду, как регулировать подачу сырья, скорость движения холста.

А может быть, лучше сориентировать волокна поможет магнитное поле? Для этого предложено пропитывать их предварительно специальным раствором, содержащим мельчайшие железные опилки. И под действием мощных магнитов «намагниченные» волокна дружно настроятся так, чтобы моментально образовать основу быстро бегущего «холста»…

Едва успев сойти с чесальных машин, «холсты» берутся, так сказать, в оборот. Превращаются в сравнительно плотную ленту, которая вытягивается и одновременно скручивается, все более утончаясь, превращаясь в конечном счете в нить. Но давайте повнимательней, как при рапидной, «замедленной» съемке кинокамерой, проследим за этими превращениями «холста». Вот он у нас на глазах «худеет» раз в десять-двадцать. Это делается при высокой вытяжке, как называют такую операцию. Но в иных текстильных предприятиях уже существует и сверхвысокая и даже экстравысокая. При этом степень вытяжки возрастает до ста, до двухсот. Плотная лента — ровница — теперь, после вытяжки, готова превратиться в нить на быстро вращающемся веретене.

Опять же вспомним веретена с «пряслицами» наших прапрапрабабушек. Вращались они примерно со скоростью секундной стрелки, обходящей циферблат, — то есть делали один оборот в минуту. А сегодня механические веретена начала нынешнего века, скорость которых была в тысячу раз больше, чем в ручных, кажутся безнадежно устаревшими тихоходами. А можно ли заставить веретено делать десять тысяч оборотов в минуту? Привод электродвигателя по идее должен обеспечивать и такую, и даже большую скорость. Вот только справятся ли подшипники? Силы трения могут подвести к критическому рубежу, когда детали начинают бешено разогреваться, выходить из строя. ФМЖ — ферромагнитные жидкости — позволяют защитить подшипники от вредных перегрузок. И все-таки до определенных пределов. Тридцать, сорок тысяч оборотов в минуту — никакие особые условия не могут предотвратить срыв.

Тем не менее задача увеличения скорости прядения весьма актуальна, и решать ее нужно. Инженерная мысль нашла то, что может вращаться с неограниченной скоростью. Воздух. Бешеный вихрь, захватывающий еще не оформленную нить и в два счета сматывающий ее, уже готовую, в специальную катушку — шпулю. Весящую, кстати, уже не сто граммов, а полтора килограмма. Но можно ли в этом случае говорить, что орудие прядения — веретено? Отнюдь: речь идет уже о безверетенном прядении. Именно так получают теперь на передовых предприятиях тысячи и тысячи километров нитей, из которых…

«Седьмой Прародитель, — гласит африканское предание, — пропустил восемьдесят нитей основы через свои громадные зубы, а язык его продевал через нити основы уточную нить…»

Должно быть, нелишне кое-что пояснить или прояснить. В образе Седьмого Прародителя представлен легендарный основатель рода, пращур, культ которого окружен ореолом необычайных способностей, великанских масштабов, непостижимой мудрости.

Следующий комментарий для непосвященных — из области текстильного производства. В любой ткани — кстати, в этом воочию убеждается читатель, приглядевшись к какой-либо ткани, — переплетаются продольные и поперечные нити. Или в терминологии специалистов — нити утка и основы. Слово «основа», заметим попутно, на языке Древней Индии — санскрите, кроме технического термина, означает также и «наука», и «книга». И во многих языках оно имеет двойной смысл — и общепринятый, и применительно к ткаческому ремеслу.

Интересно, что и у предания о Седьмом Прародителе есть знаменательное продолжение. Оказывается, наряду с демонстрацией принципов ткацкого искусства в устах мифического героя возникали слова и запечатлевались в узорах ткани… Так в символической форме выражена мысль о неразрывности развития культуры народа, языка' и техники, прикладного искусства…

Если продолжить аналогию между возникновением ткани в буквальном смысле и ткани речевого обмена людей, то в предыдущих главах рассказывалось о своего рода «буквах», из которых рождается одежда. Шерстяной, льняной, хлопковой, шелковой… Немного таких природных «букв», и всего несколько новых «химических букв» прибавилось в наш век.

Волокна в той же звериной шкуре, мехе, коже великолепно созданы, организованы самой природой. Текстильные волокна в виде нитей нужно еще превратить в одежду. Каким образом? Соткать!

Первые ткацкие рамы походили на челюсти сказочного гиганта: два врытых в землю столба с зубьями, между которыми натягивались нити основы. Как же проводилась уточная нить? Вручную, заостренной палочкой. До этого дошли еще в IV тысячелетии до нашей эры. А вообще-то ремесло ткача с течением веков требовало, пожалуй, еще больше выучки, ловкости, неутомимости, чем ремесло поставки пряжи. Ткачи могли рассчитывать только на свои руки. И руки, например, ткачей в Индии способны были создавать нечто поразительное. В самом деле, наименования индийских тканей — «текущая вода», «вечерний туман», «сотканный воздух» — соответствуют тонкости, гладкости, нежности этих материй. Платье, сшитое из такого рода ткани, европейские щеголихи могли продевать сквозь перстень…