Николай Седых - Истоки и уроки Великой Победы. Книга I. Истоки Великой Победы

Как было совершено это убийство, из показаний Николаева: «…По истечении часа вновь зашел в Смольный, вошел в уборную. Выйдя оттуда, увидел Кирова, направлявшегося в свой кабинет. Это было на третьем этаже здания, было примерно 4 часа 30 минут вечера…» «Выйдя из уборной, я увидел, что навстречу мне, по правой стороне коридора, идет С. М. Киров на расстоянии от меня 15–20 шагов. Я остановился и отвернулся к нему задом, так что когда он прошел мимо меня, я смотрел ему вслед в спину. Пропустив Кирова от себя шагов на 10–15, я заметил, что на большом расстоянии от нас никого нет. Тогда я пошел за Кировым вслед, постепенно нагоняя его. Когда Киров завернул за угол налево к своему кабинету, расположение которого мне было хорошо известно, вся половина коридора была пуста – я побежал шагов за пять, вынув наган на бегу из кармана, навел дуло на голову Кирова и сделал один выстрел в затылок. Киров мгновенно упал лицом вниз.

Я повернул назад, чтобы предотвратить нападение на себя сзади, взвел курок и сделал выстрел, имея намерение попасть себе в висок. В момент взвода курка из кабинета напротив вышел человек в форме ГПУ, и я поторопился выстрелить в себя. Я почувствовал удар в голову и свалился…»

Начальник УНКВД Медведь на допросах Николаева 1 и 2 декабря, а 3 декабря сменивший его замнаркома НКВД Агранов упорно придерживались иной версии. Настойчиво добивались от Николаева признания, что он убил Кирова только по личным мотивам, благо биография убийцы, обнаруженные у него письма и дневники давали тому предостаточно оснований. Однако такая версия была бы слишком примитивной.

Убийство объявили делом «врагов рабочего класса, советской власти, белогвардейцев». Даже 6 декабря, выступая на похоронах Кирова в Москве, Молотов заявил: в его смерти повинны некие абстрактные «враги рабочего класса, его белогвардейские подонки, его агенты из-за границы. Затем выдвигались другие версии. Наконец, 18 декабря Николаев признал: «Да, я принадлежал к зиновьевско-троцкистской контрреволюционной организации».

Судебный процесс по делу Николаева, чья вина была бесспорна, оказался на редкость непродолжительным. Он начался 28 декабря в 14 час, 20 мин., а завершился в 5 час. 45 мин. 29 декабря. Выездная сессия военной коллегии Верховного суда СССР «за организацию и осуществление убийства тов. Кирова» приговорила Николаева к расстрелу. Кроме непосредственного убийцы к этой же мере наказания были приговорены его бывшие товарищи по комсомольской работе: Н. С. Антонова, В. И. Звездова, И. Г. Юскина, Г. В. Соколова, И. И. Котолынова, Н. Н. Шатского, А. И. Толмазова, И. П. Мясникова, Л. О. Ханика, B. C. Левина, Л. И. Сосицкого, В. В. Румянцева, С. О. Мандельштама.

Организация и ход суда создавали впечатление, что НКВД стремился не столько выявить истинных заказчиков данного преступления, сколько их спрятать, поэтому усиленно уничтожал свидетелей этого убийства.

Вместе с тем после убийства Кирова И. В. Сталину окончательно стало ясно, что троцкисты не остановятся ни перед чем для завоевания власти, что ему объявлена война не на жизнь, а на смерть. И он условия этой войны принял.

Уже в ближайшие годы из 1966 делегатов XVII съезда ВКП(б) с решающим и совещательным голосом были уничтожены 1108 человек, а из 139 членов и кандидатов в члены Центрального Комитета партии, избранных на съезде, 108 человек были репрессированы, из них расстреляны 98.

Таким образом, после XIV съезда ВКП(б) Л. Троцкому окончательно стало ясно, что на партию рассчитывать больше нечего: без своих сторонников в Красной Армии государственный переворот в Советском Союзе не совершить. До этого съезда «бес мировой революции» надеялся решить проблему взятия власти мирным путем, без привлечения своих «птенцов», хотя возможности их участия в этом деле он никогда не исключал и заблаговременно готовил для этого кадры.

В том числе среди них был В. А. Антонов-Овсеенко. Этот известный большевик вместе с Троцким возглавлял, по сути, Красную армию, находясь на должности начальника Политуправления РККА с августа 1922 по январь 1924 г. И. В. Сталин не мог не помнить письмо, написанное и направленное в ЦК и ЦКК Антоновым-Овсеенко 27 декабря 1923 г. в защиту Троцкого. Это уже тогда была прямая угроза И. В. Сталину.

В частности, в нем говорилось:

«…Партию и всю страну вместо серьезного разбора серьезных вопросов кормят личными нападками, заподозреваниями, желчной клеветой, и этот метод возводят в систему, как будто в сем и состоит широко возвещенный новый курс. Ясно, к чему это ведет. К глубочайшей деморализации и партии, и армии, и рабочих масс и к подрыву влияния нашей партии в Коминтерне, к ослаблению твердости и выдержанности линии Коминтерна… Знаю, что этот мой предостерегающий голос на тех, кто застыл в сознании своей непогрешимости историей отобранных вождей, не произведет ни малейшего впечатления. Но знайте – этот голос симптоматичен. Он выражает возмущение тех, кто всей своей жизнью доказал свою беззаветную преданность интересам партии, в целом интересам коммунистической революции… и их голос когда-либо призовет к порядку зазнавшихся «вождей», так, что они его услышат, даже несмотря на свою крайнюю фракционную глухоту».

Под зазнавшимся «вождем» троцкист Антонов-Овсеенко однозначно понимал И. В. Сталина, поэтому данное письмо сохраняло необычайную злободневность даже тринадцать с половиной лет спустя.

Будучи в ссылке в Алма-Ате, в одном из своих посланий от 21 октября 1928 года, своим соратникам Троцкий писал: «В СССР может сложиться военный заговор, и армия может положить конец большевистскому режиму». Естественно, что под большевистским режимом понимался, опять-таки, И. В. Сталин.

После изгнания из нашей страны Лейба Давидович был не только теоретиком, сочиняющим статьи в различные издания, но продолжал оставаться весьма деятельным врагом России, систематически направляя указания и рекомендации оппозиционным силам в нашей стране, перешедшим в тридцатых годах в подполье, а по существу, руководя ими.

Итак, в 1934 году Троцкий дал директиву военным о разработке плана свержения и убийства И. Сталина. Исполнителей своего преступного плана Троцкому искать долго не пришлось: первый кандидат – Тухачевский Михаил Николаевич. Склонный к авантюризму, тщеславный Тухачевский во многом был обязан лично Л. Троцкому, который обеспечил в недалеком прошлом невероятный взлет своего любимца: от подпоручика до генерала армии (по-современному). И это всего за четыре месяца. Уже летом 1918 года 25-летний Тухачевский командовал Восточным фронтом. В этой связи уместно напомнить, что великий А. В. Суворов в 32 года был только лишь скромным подполковником, командиром полка.

Кроме того, именно благодаря Троцкому Тухачевский вышел сухим из воды после похода на Варшаву в 1920 году, где под его «гениальным» руководством были загублены почти все войска Западного фронта.