Николай Седых - Истоки и уроки Великой Победы. Книга II. Уроки Великой Победы

Есть настолько ценные картины, которые никак не подходят к квартире, а должны быть переданы в государственный фонд и находиться в музее…

По окончании обыска обнаруженные меха, ткани, ковры, гобелены, кожи и остальные вещи сложены в одной комнате, закрыты на ключ, и у двери выставлена охрана.

В Одессу направлена группа оперативных работников МГБ СССР для производства негласного обыска в квартире Жукова… Что касается не обнаруженного на московской квартире Жукова чемодана с драгоценностями, о чем показал арестованный СЕМОЧКИН, то проверкой выяснилось, что этот чемодан все время держит при себе жена Жукова и при поездках берет его с собой.

Сегодня, когда Жуков вместе с женой прибыл из Одессы в Москву, указанный чемодан вновь появился у него в квартире, где и находится в настоящее время.

АБАКУМОВ 10 января 1948 года.

Таким образом, Жуков не только скомпрометировал себя наполеоновскими замашками и аполитичными заявлениями, но еще нажился на небескорыстном покровительстве мародерства своих генералов в побежденной Германии. Свидетелем всех «художеств» Жукова в побежденной Германии был его личный адъютант Семочкин, который дал соответствующие показания.

Началось очередное дело. Взять с Жукова письменные объяснения поручили секретарю ЦК ВКП(б) А. А. Жданову.

Пришлось «Георгию – Победоносцу» писать подробный доклад, в котором он, как перед самим Богом, «заявлял со всей ответственностью»:

«Первое: Обвинение меня в том, что я был враждебно настроен к т. Сталину и в ряде случаев принижал и умалчивал роль т. Сталина в Великой Отечественной войне – не соответствует действительности и является вымыслом…».

Далее приведем только отдельные выдержки из данного покаянного письма: «О моей алчности и стремлении к присвоению трофейных ценностей. Я признаю серьезной ошибкой то, что много накупил для семьи и своих родственников материала, за который платил деньги, полученные мною как зарплату…».

«…Серебряные ложки, ножи и вилки присланы были поляками в честь освобождения Варшавы и на их ящиках имеется надпись, свидетельствующая о подарке. Часть тарелок и еще что-то было прислано как подарок от солдат армии Горбатова. Все это валялось в кладовой, и я не думал на этом строить свое какое-то накопление. Я признаю себя очень виноватым в том, что не сдал все это ненужное мне барахло куда-то на склад, надеясь на то, что оно никому не нужно. О гобеленах я давал указание т. Агееву из МГБ сдать их куда-либо в музей, но он ушел из команды, не сдав их…»

В заключение своего раскаяния Жуков заявляет еще более «ответственно»:

«Прошу Центральный Комитет партии учесть и то, что некоторые ошибки во время войны я наделал без злого умысла, и я на деле никогда был плохим слугою партии, Родине и великому Сталину .

Я всегда честно и добросовестно выполнял все поручения т. Сталина.

Я даю крепкую клятву большевика – не допускать подобных ошибок и глупостей.

Я уверен, что еще нужен буду Родине, великому вождю т. Сталину и партии.

Прошу оставить меня в партии. Я исправлю допущенные ошибки и не позволю замарать высокое звание члена Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков).

Член ВКП(б) ЖУКОВ

Вот теперь и разберись, когда «Георгий – Победоносец» говорил правду, и что у него было вымыслом: это покаянное заявление, где он сам себя назвал «слугою великого вождя товарища Сталина»; или в своей «Непроизнесенной речи», в которой маршал заявляет: «Был ли Сталин (теперь уже не «товарищ», тем более – не «великий вождь», а просто Сталин) творцом вообще каких либо операций?» И сам же на свой вопрос отвечает: «Да, к сожалению, был…, но исключительно безграмотных …».

Как же это получается у Жукова, что великий вождь стал творцом исключительно безграмотных операций? Такого просто не может быть, а вот то, что автор такого заявления исключительно беспринципный человек, то это – точно.

Здесь уместно упомянуть еще один «шедевр» подхалимажа, вышедший из под пера Жукова. Это эпизод о том, как он, будучи в апреле 1943 г. в Новороссийске как представитель Ставки испытал острую потребность «посоветоваться» с полковником Л. И. Брежневым. Встреча не состоялась, но единственно из-за служебного рвения будущего четырежды Героя Советского Союза начальника политотдела 18–й армии, убывшего в этот момент на Малую землю.

Таким образом, Жуков, несмотря на все клятвы, оказался флюгером, «слугою всех господ». Однако все услуги, оказанные им новому хозяину Хрущеву в деле ареста и расстрела Берии, а также борьбы с так называемым культом личности Сталина, не помогли ему долго усидеть в кресле министра обороны СССР. На пленуме ЦК КПСС (октябрь 1957 г.) Жукова окончательно снимают со всех со всех постов, причем, как никогда, с треском. Удивительно, что на этот раз никто из его боевых соратников из большого числа маршалов и генералов, включая Конева, Соколовского, Малиновского, Еременко, не оказался способным проявить к поверженному товарищу даже простого сочувствия. Даже известный своей личной порядочностью, К. К. Рокоссовский произнес, мягко сказать, достаточно нейтральную речь:

«…Я тоже считаю себя в известной степени виновным. И многие из нас, находящиеся на руководящих постах, должны чувствовать за собой вину. Товарищ Жуков проводил неправильную линию… и нашей обязанностью было, как членов партии, своевременно обратить на это внимание… Я краснею, мне стыдно и больно за то, что своевременно не сделал этого…».

После этого Хрущев не позволил маршалу Жукову работать даже в группе пенсионеров – так называемых инспекторов Министерства обороны. Он стал писателем, автором достаточно известных в нашей стране «Воспоминаний и размышлений».

Примечательно, что Жуков даже в годы войны, то есть в годы максимальной расположенности к нему Сталина, был всего лишь кандидатом в члены ЦК, что на партийном языке означало: маршал Жуков был признан как специалист в военном деле, но недостаточно зрелым, как политик. В этом же через 10 лет, в 1957 г., убедился и сам, Жуков, когда не по зову совести, а из карьерных соображений подыграл Хрущеву в организации клеветы и подавления так называемой «антипартийной группы». А через 4 месяца он сам был смещен тем же, далеким от демократии, хрущевским способом, и потом всю оставшуюся жизнь Жуков раскаивался о содеянном в пользу Хрущева.

Возвращаясь назад, к концу января 1948 г., следует признать, что тогда И. В. Сталин очередной раз спас Жукова от очень крупных неприятностей. Другие генералы и офицеры за то же самое оказались на долгие годы в исправительно – трудовых лагерях. В отношении Жукова были применены только воспитательные меры. И. В. Сталин отправил его в почетную ссылку – командовать Уральским военным округом, чтобы, словами Сталина: «растряс свое барахло, тряпье и сундуки».