Николай Седых - Истоки и уроки Великой Победы. Книга II. Уроки Великой Победы

Удивительно, что того, чего не понимали наши академики – ведущие специалисты нашей страны, так называемые физики – теоретики, понял И. В. Сталин. Причем он настолько понял опасность отставания в области создания ядерного оружия, что был готов на это дело направить огромные деньги и ресурсы в то время, когда страна остро нуждалась в элементарных вещах, без которых трудно было не то что воевать, но даже существовать.

Тогда, казалось, руководителю нашей страны и Верховному Главнокомандующему ее Вооруженными Силами было совсем не до этого. Он должен быть всецело занят другими, более насущными делами. В первую очередь нужно было снова хотя бы остановить немцев. С конца весны 1942 г. немцы снова двинулись вперед, захватывая огромные районы нашей страны и быстрыми темпами продвигаясь к Сталинграду и к кавказской нефти. Без нефти воевать было невозможно.

Кроме того, нужно было спасать Ленинград, который умирал от голода и холода. Действия 2–й ударной армии по снятию блокады этого многострадального города оказались неудачными, эта наша армия сама попала в окружение и к началу лета почти вся погибла. В мае 1942 г. произошла крымская трагедия. Крымский фронт, в составе трех советских армий, не только не смог освободить Севастополь, но и сам потерпел крупнейшее поражение. Остатки войск фронта оставили Керченский полуостров и бежали в Тамань. В этом же месяце советские войска терпят поражение под Харьковом, и 28 июня немецкие войска прорвали фронт на Юге и двинулись вперед, как отмечено выше, с целью захвата Кавказа и его нефтяных месторождений. Для того чтобы остановить немцев, не хватало не то что танков и самолетов, но даже обычных винтовок.

В это критическое время И. В. Сталин принимает судьбоносное для нашего народа решение – о необходимости создания в самые сжатые сроки атомного оружия. Именно это решение, принятое еще тогда, в критические месяцы весны и лета 1942 г., коренным образом изменило ход мировых событий, начиная с пятидесятых годов прошлого столетия, по настоящее время. Тогда это решение спасло и продолжает спасать наш народ от третьей мировой войны, а наши города – от участи Хиросимы и Нагасаки.

Интуиция И. В. Сталина поражает и восхищает, как он смог, не будучи ученым – физиком, в самое критическое время Великой Отечественной войны правильно сориентироваться по такому сложному специфическому вопросу, когда и многие физики возобновление работ по урану считали несвоевременной и бесплодной затеей, требующей к тому же огромных средств.

Сомнения о возможности создания ядерного оружия, в достаточно категорической форме, высказывались «крупными специалистами» не только в нашей стране, но и в Америке, причем тогда, когда атомная бомба была практически готова. Например, когда в апреле 1945 г. один из руководителей «Манхеттенского проекта» объяснял только что вступившему, после смерти Рузвельта, в должность президента Трумэну и его советникам принципы устройства атомной бомбы, один из указанных президентских советников, адмирал Уильям Леги, заявил Трумэну: «Это самая дурацкая штука, какую мы только делали. Такая бомба не взорвется, и я это утверждаю как специалист по взрывчатым веществам».

Учитывая что затраты на создание атомной бомбы обошлись американцам два миллиарда долларов, после такой «шутки» адмирала, военному министру США Стимсону пришлось долго успокаивать президента Трумэна, что, мол, такие заявление совершенно не обосновано и «довольно глупо». Для большей убедительности своих доказательств Стимсон передал президенту солидный список ученых, занятых в «Манхеттенском проекте», которые почти все были выдающимися физиками и химиками, а четверо из них – лауреатами Нобелевской премии.

Понятно, что Стимсон в данном случае проявлял чрезмерный оптимизм, но ему ничего не оставалось делать, к этому обязывала его должность и огромные затраты на реализацию проекта.

В вообще-то, тогда реально никто, включая лауреатов Нобелевской премии, не мог гарантировать, что испытание американской ядерной бомбы будет успешным. Эта неуверенность царила в Лос – Аламосе до самой последней секунды до взрыва бомбы. Вполне возможны были другие варианты испытаний: от полного отказа, до того, что взрыв окажется эквивалентным взрыву нескольких десятков обыкновенных фугасных бомб.

Вообще, вероятность неполноценного взрыва, действительно, была достаточно велика, около пяти процентов, и, в принципе, она была неустранима. Отказ атомной бомбы мог произойти и в том случае, если при обжатии плутония или урана 235 появится несколько случайных нейтронов, которые приведут к преждевременной цепной реакции; когда само обжатие еще не подошло к максимуму. В этом случае происходит так называемый «хлопок», когда несвоевременно начавшаяся реакция деления разрушает конструкцию атомной бомбы до её взрыва.

Сам научный руководитель «Манхеттенского проекта» доктор Р. Оппенгеймер считал, что сила взрыва будет не более трех сотен тонн в тротиловом эквиваленте. Следовательно, самый понимающий человек ошибся в данном случае почти в 70 раз!

Поэтому Стимсон, передавая Трумэну список основных исполнителей проекта, на самом деле, возможно, передавал список «козлов отпущения», чтобы, в случае неудачи, хоть частично снять с себя часть вины за бесполезно истраченные на создание атомной бомбы два миллиарда долларов и миллионы человеко – часов.

Огромный груз ответственности за конечный результат работы при создании атомной бомбы несли и советские физики, в первую очередь, научный руководитель советского проекта – Игорь Васильевич Курчатов. Во многих книгах пересказывается анекдот, выдуманный якобы профессором В. Френкелем:

«После успешных испытаний атомной бомбы встал вопрос о наградах ученым. Этим тоже ведал Берия. Рассматривалась кандидатура одного из участников работ. Ему предлагали присвоить звание Героя Социалистического Труда. У Берия по данной кандидатуре были сомнения. Чтобы разрешить эти сомнения, он, обращаясь к своему сотруднику, спросил: «Посмотри, что там было записано в случае неудачи испытания? Расстрел?» – «Нет, товарищ Берия, не расстрел, а только двадцать лет тюрьмы». «Ну, раз не расстрел, то в таком случае и ордена Ленина вполне достаточно».

Хотя ситуация, описанная в этом анекдоте, не более чем шутка, однако мера ответственности за порученное дело в те времена была огромная. Одновременно из данной шутки следует, что во времена И. В. Сталина, в отличие от времен Хрущева и особенно Брежнева, высшими орденами и медалями государства награждали только за дело, за решение крупнейших государственных задач. Чтобы не обесценивать высокие награды и не дискредитировать государство, от имени которого Президиум Верховного Совета СССР выдавал указанные награды, И. В. Сталин лично контролировал такие награждения.