Николай Александров - Мы из розыска…

Работая по вышеуказанным делам с первых дней ноября до настоящего времени, нами проведено много бессонных ночей, израсходовано много сил, оперативная работа протекала исключительно ночью на двадцатиградусном морозе, несмотря на ночную работу, мы все же работали и днем, производя текущую работу, так как рядовые дела также увеличились и оставить их без внимания было нельзя. За этот период работы простудились, не имея нормального отдыха. Несмотря на болезнь, все же продолжали дело.

Принимая во внимание все вышеизложенное, прошу отметить проделанную нами работу и вознаградить сотрудников вверенной мне бригады, в первую очередь помощника моего тов. БОДУНОВА, агентов ХОТИМСКОГО, ПЕТРОВА, ИВАНОВА, АНДРЕЕВА, ТАРАСЮКА, КАРЗИНА и ПАРАНИЧЕВА.

7/III—27 г.

Вот она, информация, которую я так искал! Сам Сергей Иванович называет не только количественный состав бригады, но и кое-кого пофамильно. И нет ничего страшного в том, что Кондратьев не указал инициалы — это сделал начальник Ленинградского губугрозыска. Синим карандашом по диагонали через весь рапорт начертано: «В приказ — объявить благодарность. Петржак. 7/III», а под каждой фамилией тем же карандашом проставлено по две буквы: Бодунов — И. В., Хотимский — Б. М., Петров — В. П., Иванов — Ф. Г., Андреев — В. А., Тарасюк — И. А., Карзин — П. Г., Параничев — В. В.

Меня приятно поразило, что начальник уголовного розыска знал каждого «бойца» по имени и отчеству. Сегодня это редкость. По имени куда ни шло, но чтобы по отчеству… Правда, и штатное расписание сегодня иное — пятнадцати агентам с одним помощником инспектора разве раскрыть столько преступлений за такой короткий отрезок времени?

Мое внимание привлекла одна фамилия. Помните, у Германа есть Тараскин? А я разыскал Тарасюка! Вдруг один и тот же человек? Вот бы доказать!

Кажется, я иду по верному пути.

Подтверждением этого послужил еще один разысканный в архиве документ, в котором шла речь о схватке Бодунова с преступниками, содержание этого рапорта перескажу своими словами.

…Зимой в городе было неспокойно. Долго искали розыскники дерзкого бандита по кличке Бамбула-шкипер — неоднократно судимого, но не оставлявшего преступный промысел. Его последний уход помнили в милиции долго — ушел Бамбула отстреливаясь. Но и сам был ранен в ногу.

Сотрудники первой бригады сбились с ног, обходя всех городских частнопрактикующих врачей… Не следует забывать, что в период нэпа их было немало… Да и куда пойдет раненый налетчик? Известно, к частнику — первое дело!

Бамбула перехитрил всех. Как потом выяснилось, он, отрекомендовавшись сотрудником милиции, преспокойно залечивал «боевые» раны в лучшей больнице города — лечебнице имени Веры Слуцкой. Никто не догадывался об этой уловке, а Бодунов про это прознал и решил задержать его прямо в палате…

Но не так прост Бамбула, чтоб дать себя арестовать! Ушел из палаты всего за несколько минут до прихода Ивана Васильевича… Видимо, кто-то стоял у него на стреме… Так вновь затерялся след.

Занимаясь другими делами, Иван Васильевич все время помнил об удачливом бандите.

Как-то, возвращаясь в четвертом часу ночи с обыска в квартире скупщика краденого, Бодунов заметил троих неизвестных, приближающихся к нему со стороны перекрестка Церковной и Провиантской улиц. Ему показалось, что один из троицы слегка прихрамывал. Бодунов не стал спешить, а притворился пьяным. Нетвердой походкой, словно только что вышел из нэпманского ночного кабачка, который, кстати, оказался рядом, двинулся им навстречу. Бросив в его сторону опасливый взгляд и не заметив ничего подозрительного — подумаешь, пьяный, мужчины прошли мимо. Иван Васильевич хрипло выдохнул за их спиной одно слово: «Бамбула!» Хромой обернулся. Узнав опера, о котором ходили легенды, преступники бросились врассыпную…

Даже здоровому человеку не так легко уйти от сотрудника милиции, а Бамбула хромал. В одно мгновение Бодунов скрутил бандита, приняв все меры к тому, чтобы обезопасить себя от возможного выстрела или удара ножом. Бамбуловские дружки разбежались кто куда…

Уже в здании угро на Дворцовой площади из карманов бушлата Бамбулы-шкипера, а на самом деле известного громилы Пашки Смирнова, были извлечены тяжелые платиновые браслеты с бриллиантами, много золотых колец, кулонов, серег. Рядом с ювелирными изделиями, «экспроприированными» только что у владелицы шикарной чайной, на стол лег громадный браунинг. К счастью Бодунова, пистолет был без патронов — они незадолго до этого изрешетили стены чайной, обшитые драгоценным китайским шелком.

Хорошо известными оказались и дружки, пойманные в ту же ночь. И Павлушка-барин, и Костя-гость набили карманы драгоценностями. У каждого в кармане «грелся» пистолет. Два «смит-вессона» оказались заряженными…

Лишь к утру, когда за окнами, выходящими на Зимний, раздались голоса прохожих, спешивших на работу, по своим делам, выяснились все последние дела задержанных: вооруженные налеты на чайную, на магазины «Вина Армении» и «Вина Дагестана», ограбление портновской мастерской на Провиантской, пивной залы на Церковной, двух продовольственных лавок на Зверинской улице…

Вот о чем поведали мне в этот вечер два листка пожелтевшей бумаги, датированные далеким двадцать седьмым годом и пролежавшие десятилетия в плотном, серого цвета, конверте.

Кажется, про Бодунова я знаю достаточно. Предстоит отправиться в Петрозаводск и встретиться с ЖЕНОЙ Кондратьева!

Вопреки киноверсии Мария Константиновна не погибла в электричке от рук бандитов, а в кругу семьи — дочери Антонины Сергеевны, внучки — Зои Владимировны и правнучки готовится встретить девяностолетний юбилей.

Едва дождавшись назначенного часа, вхожу в квартиру. Навстречу мне не выходит, а выплывает энергичная, плотная старушка. Седые волосы уложены один к одному. Взгляд лучится добротой. Никак не могу удержаться от улыбки…

— Добрый день, Мария Константиновна! — выпаливаю я и попадаю впросак. Оказывается, это не Мария Константиновна, а ее дочь.

— А где же Мария Константиновна? — спрашиваю я и замечаю, как из проема двери, ведущей в комнату, за мной проницательно наблюдает вторая старушка.

— Здравствуйте, здравствуйте… — неожиданно сочным голосом говорит Мария Константиновна. — Проходите, садитесь…

Раскладываю на диване фотографии первой бригады, достаю записи, думаю, с чего начинать разговор. Как бы получше выведать про Сергея Ивановича, про его друзей, про их жизнь, работу…

Но Кондратьевы повернули все по-своему.

После обстоятельного чаепития начинается неторопливая беседа. Мария Константиновна не спеша достает очки, прикладывает их к глазам и долго всматривается в фотографию.