Феликс Кандель - Очерки времён и событий из истории российских евреев [том 3] (1917-1939)

В Москве выходили журнал комсомольских писателей "Юнгвалд" ("Молодая поросль") и ежегодник "Советиш"; книги печатали издательства "Эмес"‚ "Централфарлаг" ("Центральное издательство")‚ "Шул ун бух" ("Школа и книга"). "Културфарлаг" ("Издательство культуры") в Киеве выпускало книги на идиш; в Харькове выходили журналы "Ройте велт" ("Красный мир") и "Пролит" ("Пролетарская литература")‚ а после их закрытия появился в Киеве журнал "Фармест" ("Соревнование"). В Минске выпускали литературный журнал "Штерн" ("Звезда")‚ в Биробиджане – "Форпост".

П. Маркиш:

Две мертвые птицы на землю легли.

Удар был удачен... Что лучше земли?

Здесь‚ в солнечной этой блаженной стране‚

Упасть так упасть! Так мерещится мне...

И. Фефер:

Лечу‚ как ветер‚ по родной стране‚

Она моя! Она живет во мне...

Л. Квитко:

Мчаться, мчаться, мчаться, мчаться!

С буйным ветром повстречаться...

И неожиданное признание И. Харика – воспоминание о местечке:

Как я хотел‚ чтобы сгорело ты‚

Как пылко я мечтал об этом в детстве‚

И как храню теперь твои черты‚

Как берегу теперь твое наследство.

Как вырос я‚ как изменилось ты!..

Литература на языке идиш продолжала развиваться. Прозаики создавали эпические произведения‚ пытаясь осмыслить изменения в еврейском обществе‚ драматурги писали пьесы, поэты лирические стихотворения‚ поэмы‚ стихи для детей. Их переводили на другие языки народов Советского Союза‚ и читатель уже знал эти имена – Д. Бергельсон‚ Ш. Галкин‚ Д. Гофштейн‚ Дер Нистер‚ П. Маркиш‚ И. Кипнис‚ Л. Квитко‚ И. Фефер‚ З. Аксельрод‚ Э. Фининберг‚ М. Кульбак‚ И. Харик‚ А. Кушниров. В 1930-е годы успешно начинали молодые литераторы М. Тейф‚ З. Телесин‚ Р. Баумволь‚ О. Дриз‚ М. Грубиян и другие.

Из Большой Советской энциклопедии (1932 год): "Количество еврейских писателей из года в год увеличивается‚ главным образом, за счет рабочей и крестьянской молодежи‚ значительные кадры которой входят сейчас в литературу в результате призыва ударников; сильно выросла‚ в особенности в УССР и БССР‚ комсомольская еврейская литература‚ насчитывающая десятки рабочих и крестьянских поэтов‚ беллетристов и критиков‚ из которых многие обещают стать значительными фигурами".

Времена менялись. Ужесточались цензурные требования. Не поощрялось новаторство литературного стиля и философские обобщения‚ которые могли "запутать" неискушенного читателя. Навешивались ярлыки на прозу и поэзию – влияние "пережитков прошлого"‚ "тлетворное воздействие Запада"‚ "зловредная контрабанда идей". Писателей обвиняли в "отрыве от реальной жизни"‚ в "индивидуализме" и "идеализации" прошлого‚ в "эпикурействе и любовании преходящим моментом". От них требовали внедрять в массы большевистскую идеологию‚ и один из руководителей литературы заявил: прежние писатели на идиш искали "красоту еврейской души – мы же ищем марксистский подход ко всем явлениям еврейской жизни".

Беднел язык литературных произведений. Положительные персонажи становились еще "положительнее"‚ а отрицательных лишали права на малейшие симпатии читателя. Культура на языке идиш постепенно превращалась в общесоветскую культуру‚ "национальную по форме и социалистическую по содержанию". Кроме официальной цензуры вырабатывалась и самоцензура; литератор знал наверняка‚ на какие темы и как можно писать‚ чтобы попасть в план государственных издательств и не вызвать нападок партийной критики. А для этого следовало выполнять социальный заказ – воспевать новую жизнь‚ клеймить пережитки прошлого в сознании людей‚ создавать образ советского человека в духе социалистического реализма.

А. Кушниров:

Бои и победы поют ветераны...

Бетонною плотью затянуты раны...

И. Харик:

Каждый‚ каждый‚ каждый – в строй!

Каждый‚ каждый‚ каждый – строй!..

Л. Квитко:

Казак я! Буденновец!

Храбрый боец!

Так дайте ж мне‚ дайте

Коня наконец!..

Сглаживались различия между "пролетарскими" писателями и "попутчиками"‚ особенно в тематике. Разрешенными темами являлись – революция‚ героика "пламенных лет" Гражданской войны‚ разоблачение шпионов и вредителей‚ классовая борьба в странах капитала‚ ломка старого быта‚ борьба с религиозными предрассудками‚ трудовые будни Биробиджана‚ коллективизация сельского хозяйства и индустриализация страны‚ что вызывало к жизни произведения с характерными названиями – "Плотины" и "На Днепрострое", "Шахты" и "Дорога в Донбасс"‚ "Смерть кулака" и "Биробиджанцы", "Фабрика зовет"‚ "В тракторном цеху" и "Радость нового бытия". Поэты и прозаики на языке идиш (как и прочие деятели советской литературы) выполняли заказ партии и правительства и неуклонно теряли своего читателя.

Дер Нистер (в переводе с идиш "скрытый"‚ псевдоним П. Кагановича)‚ из письма 1934 года: "В Советском Союзе нет места символизму‚ а ты знаешь‚ что я всегда был и остался символистом. Человеку моего типа‚ всю жизнь работавшему над совершенствованием стиля‚ очень трудно перейти от символизма к реализму. Это вопрос не техники. Тут нужно как бы переродиться. Нужно вывернуть душу наизнанку... Если я не буду писать‚ я выпаду из литературы и из жизни‚ ибо не тебе объяснять‚ что писатель‚ который не пишет‚ – это человек‚ который не живет‚ не существует в мире..." (арестован в 1948 году‚ умер в тюремной больнице).

Искренность первых лет творчества постепенно становилась фальшью; от писателей и поэтов требовали прославлять партию и ее вождей‚ желание оставаться самим собой вело в тюрьму или к творческому молчанию, а следовательно, к забвению. Были расстреляны и погибли в заключении многие писатели и поэты, творившие на языке идиш‚ среди них – А. Абчук‚ З. Аксельрод‚ М. Кульбак‚ И. Харик.

И. Харик:

Щеки мечены рубцами‚

Строен‚ смуглокож.

Если нужно‚ завтра – в пламя‚

А пока поёшь...

5

В начале 1920-х годов театры на идиш появились в Харькове‚ Киеве‚ Одессе‚ Бердичеве‚ Кременчуге‚ Нежине‚ Днепропетровске‚ Житомире и в других городах со значительным еврейским населением. Они возникали по инициативе любителей театра‚ чтобы просуществовать недолгое время и уступить место другим театрам с иными энтузиастами – актерами и режиссерами. Существовали передвижные театры малых форм со спектаклями агитационного характера‚ недолгое время работали еврейские театры оперетты и сатиры; в Киеве дети ходили в Театр юного зрителя и кукольный театр на идиш‚ в Ленинграде пытались создать еврейскую оперу.

В 1923 году Главрепертком запретил оперу еврейского композитора М. Мильнера "Ди гимелн бренен" ("Пылающие небеса") по пьесе С. Ан-ского "Диббук", которую исполнили в Петрограде лишь два раза. Цензура определила содержание оперы "насквозь клерикальным и вредным‚ которое вряд ли смягчит музыка". Из заключения цензора: "Лилит отрывает Иойне от Талмуда (это хорошо). Он стремится к земной красоте (прекрасно). Этот образ отражается в его бодрящем пении (и это хорошо). А что дальше?.. Не хочет ли автор сказать‚ что в отпадении еврейской молодежи от "заветов отцов"‚ изучения Талмуда и священных преданий кроется гибель евреев?.."