Феликс Кандель - Очерки времён и событий из истории российских евреев [том 4] (Уничтожение еврейского населения, 1941 – 1945)

Р. Гесс, комендант лагеря Освенцим: "Я с детства был воспитан в безоговорочном послушании взрослым, родителям, учителям, священникам…" – "Фюрер приказывает – мы повинуемся… Любой приказ фюрера, а для нас также и рейхсфюрера СС (Гиммлера) всегда был правильным и справедливым…" – "Моей семье было хорошо в Освенциме. Выполнялось каждое желание моей жены и детей. Дети могли играть, сколько хотели, у жены было так много любимых цветов, что она чувствовала себя как в раю… Самой большой радостью для детей было, когда и я купался вместе с ними. Но у меня было слишком мало времени для моих детей…"

Из дневника Гесса: "Я не испытывал чувства ненависти (к уничтожаемым)…" В предсмертном письме он завещал своим детям уважать мать, ибо "любовь и забота матери есть самое прекрасное и ценное из всего, что существует на свете". По приговору суда Гесс был повешен на территории Освенцима.

***

После войны одного из командиров в концлагере Равенсбрюк, отличавшегося особой жестокостью, приговорили к смертной казни. Его родственники и друзья посылали письма в его защиту, в которых указывали: "дорогой добрый Людвиг был не способен обидеть даже животное…" – "во время прогулок за городом он делал иногда странные маленькие прыжки, чтобы не раздавить попавшую ему под ногу улитку или ящерицу…" – когда у его тещи умерла канарейка, "он бережно положил птичку в коробку, прикрыл ее розой и зарыл под розовым кустом".

Гиммлер (в беседе с любителем охоты): "Как вы можете находить удовольствие в стрельбе из засады по бедным зверюшкам, которые пасутся на опушке леса, невинные, безоружные, не ожидающие никакого зла? Ведь это, по сути дела, обычное убийство… Природа так прекрасна, и каждый зверь имеет право на жизнь…"

***

Из стенограммы Международного военного трибунала в Нюрнберге: "При открытии первого крематория (в Биркенау)… присутствовали важные гости из Берлина. "Программа" состояла из умерщвления газом и сжигания 8000 евреев из Кракова. Гости, среди которых были офицеры и гражданские лица, остались чрезвычайно довольны результатами и не отходили от смотрового окошечка, которое было специально вделано в дверь газовой камеры. Гости стремились превзойти друг друга в похвалах в адрес вновь построенных сооружений".

Из донесения Гиммлеру профессора Страсбургского университета: "Мы имеем обширную коллекцию черепов почти всех рас и народов. И только черепов евреев так мало, что их исследование не может дать надежных результатов. Война на Востоке дает нам возможность пополнить их количество… Ответственный за сохранение материала… после умерщвления еврея, чья голова не должна быть повреждена, отделяет голову от туловища и отправляет ее в консервирующем растворе… к месту назначения…"

Из "секретного документа государственной важности" – о создании коллекции скелетов: "Всего было отобрано 115 лиц, в том числе 79 евреев, 2 поляка, 4 азиата и 30 евреек… Для дальнейшей обработки необходимо этих людей немедленно перевести в концлагерь Натцвейлер…"

Из переписки фармакологической фирмы "Байер" с комендантом Освенцима: "Мы были бы благодарны Вам, если бы Вы, в связи с нашими испытаниями нового снотворного средства, передали нам некоторое количество женщин…" – "Цена 200 марок за одну женщину кажется нам всё же завышенной. Можем предложить не более 170 марок за голову…" – "Получили 150 женщин… Опыты проведены. Все женщины умерли. В ближайшее время свяжемся с Вами насчет новой доставки…"

***

После освобождения лагеря Берген-Бельзен британский солдат увидел на обочине дороги три трупа. Все трое были убиты выстрелами в затылок. Немка объяснила ему: "Это отставшие от колонны, проходившей здесь несколько дней назад. У них не было сил идти дальше". – " Почему их застрелили?" – спросил солдат. "А что было с ними делать? – ответила женщина. – Ведь это евреи".

"Почему они позволили себя убить?" Где был Всевышний?

1

Анатолий Рубин (минское гетто):

"Когда нас из гетто вели на работу через арийский район‚ то почти всегда идущие по тротуару‚ так называемые арийцы‚ нам вслед кричали: "А, жили двадцать лет на нашей шее‚ пили нашу кровь? Теперь расплачивайтесь..." Или же когда, бывало, евреи-интеллигенты рыли канавы, убирали улицы, то постоянно слышались насмешки, издевки над их неуклюжестью: "Отсидели свои толстые зады в магазинах‚ привыкли‚ чтобы русский Иван работал на вас! А сейчас поработайте и вы! Кончилось ваше время!.." Я видел ликующую толпу, когда евреев вели на расстрел. Я видел, как бывшие ученики, а нынешние полицаи вытаскивали из колонны своих учителей-евреев и сводили с ними счеты за прошлые двойки…

Мне было всего пятнадцать лет, но за два года, проведенные в гетто, я начал по-взрослому осмысливать происходящее. Гетто было окружено всеобщей враждой и ненавистью. Самой страшной была не ненависть немцев, ибо это было в порядке вещей, а ненависть, как тогда казалось, "своих" – тех, с которыми жили, работали, учились и дружили десятки лет. Атмосфера всеобщей вражды сковывала инициативу, выхолащивала людей духовно и физически. Многие из них, окажись они в самых тяжелых условиях, в самых опасных ситуациях, но не лишенные моральной поддержки, не отвергнутые всеми и вся, могли бы проявить чудеса героизма…

Отсутствие надежды способно сломить самых сильных, волевых людей…"

2

После освобождения оккупированных территорий заговорили о еврейской пассивности, покорности, трусости: почему они шли на смерть без сопротивления, "как овцы на заклание", отчего позволили себя убить? "Наши, русские, бывало, лопатами забивали немцев…" Выжившие отвечали немногословно: "Такой вопрос может задать лишь тот, кто там не был…"

После захвата очередного города или местечка немцы, как правило, уничтожали еврейское население в очень короткие сроки, а потому не было времени и возможности осознать надвигающуюся опасность, сговориться, предпринять совместные действия за те немногие часы, которые у них оставались с момента общего сбора до могильного рва. Даже там, где евреев запирали в гетто, прежде всего уничтожали представителей интеллигенции, а также молодых мужчин и женщин, то есть тех, кто мог организовать сопротивление и активно в нем участвовать. Первая акция в гетто Каунаса началась с того, что потребовали "пятьсот еврейских интеллигентов, хорошо одетых и знающих иностранные языки, якобы для работы в архивах. Гетто выделило пятьсот человек. Никто из них не вернулся…"

Сборы евреев в одном месте перед последующим уничтожением сопровождались разными причинами: "проведение регистрации", "заселение малонаселенных районов Украины", "вывоз на летние сельскохозяйственные работы", а то и переселение на новое место "для улучшения условий жизни". Старикам и инвалидам говорили, что их посылают "в еврейский приют для престарелых и больных". В Новороссийске евреям приказали явиться на место сбора, откуда их отвезут "в одну из станиц Краснодарского края, где уже собрано всё еврейское население Кубани". В Краматорске на Украине, в Элисте в Калмыкии, в Дубоссарах в Молдавии объявили, что их "отправляют в Палестину".