Феликс Кандель - Очерки времён и событий из истории российских евреев [том 4] (Уничтожение еврейского населения, 1941 – 1945)

В Крыму немцы открывали мечети и религиозные школы. В Бахчисарае в день рождения Гитлера украсили город, организовали шествие с цветами к могилам немецких солдат, местное духовенство провело большой намаз (богослужение), во время которого проповедник призвал усилить борьбу с большевиками.

Во время немецкого наступления на Северном Кавказе представители исламского духовенства провозгласили Гитлера "великим имамом" Кавказа; в ответ на это командующий немецкой танковой армией генерал Э. Макензен принял ислам.

7

Анна Борковская, настоятельница бенедиктинского монастыря под Вильнюсом, и восемь монахинь скрывали группу евреев – семнадцать человек. "Когда местные крестьяне начали поговаривать, что у бенедиктинок прячутся евреи, настоятельница переодела мужчин в одежды монахинь и вывела на работу в поле. Так и работали эти "монашки" – на глазах у окрестных крестьян". Затем мужчины вернулись в гетто, чтобы создать подпольную организацию, а монашки отслужили службу за их благополучие. Анна Борковская помогала подпольщикам добывать оружие; ее арестовали, монастырь закрыли, монашек разогнали.

Бутримонис, Литва:

"Маркаускас прятал трех евреев и пошел посоветоваться с ксендзом Андриконисом‚ хорошо ли он поступает. Ксендз ответил: "Хорошо. Всевышний отплатит тебе за добро. Продолжай прятать их". И Маркаускас держал у себя евреев до самого конца войны..."

"Ксендз Андриконис был исключительно честным‚ глубоко верующим человеком. Он любил всех людей‚ не разделяя их на литовцев‚ поляков‚ евреев. После войны он помог нам построить памятник на месте массового захоронения евреев. Сам месил раствор‚ носил камни. Помню его слова‚ сказанные на могиле: "Когда я смотрю на всё это‚ мне стыдно‚ что я литовец..."

"А ксендз Каушила из Пивашюнай в 1942 году обратился к своим прихожанам с таким напутствием: "Идите с миром и смотрите – может‚ прячется где какой еврей‚ так постарайтесь‚ чтобы он не выжил..."

Священники крестили еврейских детей, чаще всего девочек, и выдавали им новые документы; с мальчиками было сложнее – их можно было распознать‚ проведя простейший осмотр тела. В Вильнюсе прятали евреев монашка Мария Микульская и ксендз Йозес Стакаускас. В Каунасе ксендз Бронюс Паукштис выдал за годы оккупации 120 метрических свидетельств еврейским детям‚ которых выводили из гетто‚ и искал места для их укрытия; в костеле у Паукштиса прятались двадцать пять мужчин и женщин – некоторым из них удалось дождаться освобождения. Пятрас Раудаве, священник одного из литовских костелов, говорил в своей проповеди после расстрела местных евреев: "Кто ответит за невинно пролитую кровь человеческую? *Самое ужасное, что среди убийц были и литовцы. Католики. Они призывают на весь наш народ гнев Божий…"

Семья киевского священника Алексея Глаголева два года прятала еврейку с ребенком у себя в квартире и на церковной колокольне; жена священника отдала свой паспорт еврейке‚ чтобы та могла укрыться от преследования. "Мы с женой не спали всю ночь, мучаясь и безрезультатно ища способа для спасения Изабеллы Наумовны, – вспоминал Глаголев. – Какие же мы христиане, если оттолкнем несчастную, с таким упованием простирающую к нам руки и умоляющую о помощи? И вдруг жене моей пришла в голову отчаянная мысль: отдать Изабелле Наумовне свой паспорт и метрическое свидетельство о крещении и с этими русскими документами отправить ее в село к знакомым крестьянам… Жена моя чуть не поплатилась жизнью за свой отчаянный поступок. Ходившие по квартирам гестаповцы потребовали у нее паспорт и, когда его не оказалось, заявили, что отведут жену мою в гестапо как подозрительную личность. А из гестапо редко кто возвращался домой…" (Отец священника Алексея Глаголева – профессор Киевской духовной академии Александр Глаголев выступал экспертом на процессе М. Бейлиса и доказывал‚ что у евреев не существует ритуальных убийств.)

Когда немецкие войска вошли во Львов, митрополит униатской греко-католической церкви Андрей Шептицкий обратился с воззванием к верующим: "Мы приветствуем и благословляем немецкую армию, освободившую нас от врага". В феврале 1942 года он подписал среди прочих обращение к Гитлеру, одобряя создание "нового порядка" в Европе под управлением нацистской Германии, – в той Европе, где евреям конечно же не нашлось бы места. Осенью 1943 года Шептицкий поддержал создание украинского легиона СС "Галиция"; в кафедральном соборе Львова отслужили по этому поводу торжественную мессу, а митрополит назначил одного из своих помощников главным военным священником в этот легион. И в то же время Шептицкий и его брат архимандрит Клементий прятали по монастырям в годы оккупации более ста евреев с детьми, в том числе пятнадцать раввинов.

Во Львове укрывали евреев настоятельница монастыря Олена Витер и монахи греко-католической церкви. В Западной Украине помогали евреям католические священники, скрывая их в монастырях; монахи ордена Святой Марии в Галиции спасли около пятидесяти еврейских детей. В Пинске местный православный священник отдал свой золотой крест, когда евреев города заставили выплачивать непомерную контрибуцию.

В литовском селе Видукле нацисты согнали евреев в синагогу, заперли ее, но ксендз Гилис Йонас сумел вывести оттуда тридцать детей и спрятал их в костеле. Назавтра немцы сожгли синагогу вместе с людьми, застрелили ксендза и уничтожили всех детей.

8

Латвия, весна 1944 года:

"Когда немцы увидели одетых в рубище, еле державшихся на ногах людей, они опустили автоматы. Им показали яму, где три года прятались евреи. Двое солдат даже заплакали.

Евреи просили отпустить их, и немцы готовы были это сделать. Кричал только полицейский Вайвод, размахивая пистолетом и угрожая пожаловаться, что отпускают "партизан"… Михля Хаги сказала ему: "Езуп, мы же выросли с тобой рядом. Отпусти нас. Зачем тебе нужны наши жизни?" В ответ Вайвод ударил ее рукояткой пистолета по голове, и она упала…

Комендант приказал евреев расстрелять, а сам уехал куда-то. Немцы… отвели их подальше в лес, сделали несколько выстрелов в воздух, дали немного хлеба, спичек и сказали, чтобы они спрятались. Евреи укрылись неподалеку в ржаном поле и через сутки услышали русскую речь…"

Лейзер Зингер:

"Вспоминаю переход по мосту из Атак в Могилев-Подольский. Мост был оцеплен немцами. По обе стороны моста у перил стояли солдаты. Они-то и выхватывали из колонны стариков, отбирали у родителей детей. К нам подошел пожилой немецкий солдат: "Дайте мне ваших детей, – сказал он, – я их переведу через мост". Мама не хотела, но отец настоял.

На другом берегу немец с детьми дождался родителей. Мама плакала. Немец сказал: "Не плачь, сестра. Немецкий народ дорого заплатит за глумление над вашим народом". И дал матери буханку хлеба, плитку шоколада, несколько галет…"