Феликс Кандель - Очерки времён и событий из истории российских евреев [том 6] (1945 – 1970 гг.)

В 1945 году евреи Вильнюса поставили на собранные средства памятник в Понарах с надписью на идиш и русском языке; через несколько лет его снесли, а на новом обелиске написали по-русски и по-литовски: "Жертвам фашистского террора. 1941–1944".

В 1946 году евреи Бреста установили памятник на месте расстрела 5000 человек – надпись на идиш не разрешили, а вместо слова "евреи" указали "советские граждане". В том же году в Минске соорудили обелиск на месте захоронения евреев; на камне пометили на идиш: "Евреям – жертвам нацизма" (хоронили их в песчаном карьере, а потому то место получило название "Яма"; многие годы это был один из немногих памятников с надписью на идиш).

В 1949 году в украинском городе Корсунь-Шевченковский евреи собрали деньги на памятник погибшим. Разрешение на установку памятника они не получили, а деньги – по распоряжению местных властей – пришлось сдать в государственную казну.

В 1953 году евреи Бердичева установили за свой счет памятник на том месте, где убивали их родных и близких, – на следующий день памятник сняли, а полковника Спивака, инициатора этого дела, уволили из армии и исключили из партии. В Дробицком Яре Харькова – через многие годы и после долгих проволочек – поставили небольшой обелиск с надписью: "Здесь покоятся жертвы фашистского террора 1941–42 годов".

Подобные надписи появились на многих памятниках, установленных в местах уничтожения евреев: "мирные жители", "местное население", "советские граждане", "жертвы фашизма", "жертвы оккупантов", – слово "еврей" отсутствовало, отсутствовала и надпись на идиш, а появление на памятнике магендавида приравнивалось к сионистской пропаганде.

В местечке Соболевка Винницкой области с памятника сняли шестиконечную звезду; на братской могиле в городе Невеле Псковской области заставили переделать шестиконечную звезду на пятиконечную. "У нас боялись быть обвиненными в сионизме, поэтому еврейскими могилами не занимались…"

Через несколько лет после войны несколько предприимчивых граждан ездили в Румбулу под Ригой и через большое сито просеивали пепел сожженных, добывая обручальные кольца и золотые зубные коронки. Был суд. Судья определил, что обвиняемые виновны лишь "в присвоении находки", а потому их присудили к трем месяцам лишения свободы, освободили в зале суда, и они снова отправились "на промысел".

Их опять арестовали, привезли под конвоем в Румбулу для проверки показаний, и очевидец вспоминал впоследствии: "В Румбуле нас встретил редкий молодой лес с поляной, на которой под тонким покровом мха был рассыпан пепел с маленькими фрагментами обугленных, не сгоревших дотла костей. В некоторых местах он возвышался холмиками. Это, по показаниям обвиняемых, был уже просеянный пепел…"

5

После освобождения Киева в городе появились евреи, и каждый шел прежде всего в Бабий Яр. В сентябре 1944 года в ЦК партии Украины уже докладывали о попытке еврейского поэта Д. Гофштейна и "сионистских элементов организовать… массовую демонстрацию еврейского населения в годовщину расстрела немцами в Бабьем Яре".

Организованной демонстрации не было; евреи шли туда, потому что не могли оставаться безучастными в день памяти, и И. Кипнис, еврейский прозаик, написал:

"29 сентября. Люди идут со всех концов города к Бабьему Яру…

Идут толпой, почти не говорят. Смотришь на изможденные лица и видишь, сколько горя пережили, сколько страданий Гитлер причинил каждому из них. Коснись любого, и боль потечет ручьем.

Подходим… Лица у всех темнеют, становятся строже и напряженнее. Слабые не выдерживают, и раздаются сдавленные стоны и всхлипывания. Песчаные обрывы осыпаются под нашими ногами, тянут вниз и вниз…

Вот лежит скомканный грязный кусок белой ткани. Когда-то это была рубашка… А вон там лежат волосы, которые пережили тех, кого они когда-то украшали… Стоит стоптанный ботинок… Никто не трогает этот ботинок, как не трогают и обломок черепа в другом конце рва… Люди стоят вокруг них с самого утра. Глаза красные от слез, сердца – раскаленные от плача. И ждут. Не хотят уходить. Быть может, кто-нибудь появится и откликнется хоть единым словом…

Братья мои и друзья! Склонившись, мы стоим на коленях, головы наши посыпаны золой, мы обливаемся слезами. Иначе и быть не может. Кто в силах прийти и сказать нам – хватит надрываться, стонать у этих ям, у этой пролитой крови.

И всё-таки, братья и друзья, слушайте меня. Встаньте, дорогие, с земли! Отряхните с себя золу! Окрепните духом! Если у человека отнимают ногу или руку, или даже палец, то он в чем-то сокращается, становится меньше, чем был. Но у народа, если у народа бывает горе, если уничтожают народ даже наполовину или на три четверти, то это как с каплей воды, с шариком ртути: ты отщепил половину, но вторая половина тут же округляется, заполняется и снова становится целой.

Так встанем же с земли и выпрямимся во весь рост".

И. Кипнис написал рассказ, в котором предложил евреям носить на груди магендавид – рядом с орденами и медалями. Критики подсчитали, что слово "еврей" в рассказе повторяется 13 раз; Кипниса зачислили в "буржуазные националисты" и исключили из Союза писателей.

Прошло несколько лет. В Бабьем Яре ничего не менялось, и в 1948 году И. Эренбург получил такое сообщение: "Я вам принес, как своеобразный сувенир, человеческие кости, собранные мною на дне Бабьего Яра. Это место… находится в возмутительном запущении. Там пасутся коровы, а кости, как вы видите, валяются рядом. Прекрасный склеп над Бабьим Яром превращен в уборную. В местной газете поднимался вопрос, не разбить ли парк "на живописных склонах Бабьего Яра"…"

6

Ученый-металлург В. Фундатор, один из создателей танка Т-34, решил увековечить память уничтоженного еврейского населения местечка Червень Минской области. Там погибли его отец и мать, а потому он начал собирать деньги, чтобы установить памятник на месте расстрела и указать на идиш: "Евреям – жертвам фашизма".

По заказу Фундатора на московском заводе отлили сорок чугунных плит с именами погибших (было их около 1000 человек); плиты привезли в Червень, а в минский обком партии поступила секретная докладная записка от комсомольского руководителя – о недозволенной деятельности "группы граждан еврейской национальности":

"Памятник ставится погибшим одной национальности (еврейской), в то время, как там есть и жертвы из белорусов, русских и украинцев. Памятник имеет форму чисто национальной архитектуры, надпись на нем выполнена на еврейском языке. Имеется организация, по-видимому, националистического характера, у которой есть свои филиалы и три-пять организаторов…"

Памятник не установили. Чугунные плиты унесли местные жители. Фундатора уволили с работы. Через много лет в Червене появился стандартный памятник с указанием, что на том месте похоронены советские граждане, убитые немецко-фашистскими захватчиками.