Шракбек Кабылбаев - Преступления могло не быть!

Он еще раз рассеянно посмотрел вдоль лыжни и вздрогнул. Вправо метрах в десяти снег был необычно вмят.

Касымов поспешил к этой вмятине и уже отсюда увидел неряшливые лыжные следы подъема елочкой: кто-то был здесь еще. «Ах, да, Синьковский… Но зачем он поднимался вверх?» — обожгла вдруг мысль.

Сумерки в горах надвинулись быстро, и все расчеты, которые до него списал со снежной площадки Синьковский, пришлось переписывать уже при помощи электрического фонаря. Касымов, правда, был более добросовестен: он выписал еще одну строчку, которую не заметил или не хотел записать Синьковский: «Прибор УК».

С утра до обеда следующего дня Касымов возился на месте происшествия: что-то замерял, рассчитывал, делал какие-то записи, и все это спокойно и невозмутимо, несмотря на подтрунивания Ворончука.

— Ну, что? Думаешь, твой Синьковский злоумышленник? Ведь убедились, что он чист? — не унимался лейтенант.

— Да, пожалуй, только зачем же он все-таки поднимался наверх? Неужели из-за расчетов?

— Да, Женя, вот тебе и агент зарубежной фирмы, а? — продолжал иронизировать Ворончук.

— А ты-то разбираешься в этих записях? Вот поэтому давай помолчим.

Через неделю Касымов долго беседовал с заведующим лабораторией Нестором Вараткановым, с любопытством наблюдая, как меняется на глазах его полное добродушное лицо. Тот долго не мог прийти в себя, а в конце разговора как-то растерянно усмехнулся:

— А мы уже и чествовать его собрались…

Он имел в виду Синьковского.

Пришло время поговорить с Синьковским.

«Трус, жалкий трус!» — хотелось крикнуть Женису в это наглое и в то же время заискивающее лицо. Испугавшись, что ему могут «пришить большее» (он так и сказал), Синьковский рассказал обо всем с мельчайшими и гнусными подробностями, спеша и брызгая слюной, стараясь гаденькой откровенностью уверить следователя в своей искренности. Он даже выкладывал свои низменные мысли о женщине, с которой собирался связать жизнь.

Быть может, спасло его от уголовного наказания то, что он не успел восторжествовать и присвоить труд Сережи Панина, добиться внимания со стороны женщины, которую он мысленно уже купил, как красивую вещь, а может, спустя неделю, отделавшись только легким неприятным разговором, он яростно сожалел, что чересчур испугался и дал себя провести этому молоденькому следователю? Об этих подробностях трудно судить, но ясно, что законы общечеловеческой морали и нравственности для таких людей не существуют. Они втаптывают их, как Синьковский втоптал ногами снег у расчетов погибшего товарища.

Вторые сутки беснуется пурга. Снег забил дороги. Все потонуло в белой мгле. Вторые сутки не прилетают самолеты. Ураганный ветер оборвал провода, нарушилась телефонная связь. И только по радио райцентр мог разговаривать с городом. Казалось, вся жизнь в поселке замерла в эту вьюжную пору: в двух шагах ничего не видно — ни пройти, ни проехать.

Молодые сотрудники райотдела внутренних дел после работы собрались в кабинете начальника уголовного розыска поиграть в шахматы и заодно послушать рассказы старого сержанта Нуралы Бексултанова, который вот уже двадцать восемь лет служит в милиции. Рассказы у него бывают всякие — порой грустные, а иногда смешные.

На этот раз старика долго уговаривать не пришлось.

— Ладно уж, расскажу. Это было в те годы, когда наш Ильтай еще бегал без штанов… — начал он, поглядев на старшего лейтенанта Ильтая Узакова, который чаще других над ним подшучивал. — Вызывает раз меня начальник отдела и говорит: «Товарищ Бексултанов…»

Досказать Нуралы не удалось.

Распахнулась дверь, в кабинет вошел взволнованный помощник дежурного Койбагаров:

— Товарищ старший лейтенант, — торопливо доложил он, — здесь Валентина Семенова, кассирша из райпотребсоюза… Ее ограбили. Взяли всю выручку двадцать тысяч. Семенова в соседней комнате.

Все бросились в дежурную комнату. Там стояла заплаканная молодая женщина. Она поминутно вытирала слезы и ничего не могла толком объяснить.

Тогда вмешался старый Нуралы-ага:

— Успокойся, дочка, и расскажи все, как было. Кто ограбил тебя? Знаешь ты их или нет?

Но Валя продолжала плакать и не могла вымолвить ни слова. Только спустя несколько минут, когда немного успокоилась, стала рассказывать:

— Я сидела у себя в конторе и считала деньги, дневную выручку, которую сдали продавцы наших магазинов. В это время постучали. Я вышла из кассы и открыла дверь: думала, пришел мой муж, он обещал зайти за мной. Вошли двое. Один оттолкнул меня в угол, другой остался у порога и тихо сказал: «Не шуми, иначе убьем!» Первый прошел в кассу, забрал все деньги. Потом они пригрозили, что убьют меня, если я выйду, и ушли. Я кинулась звонить вам, но телефон не работал. Я стала кричать, а кого дозовешься в пургу? Оделась и прибежала к вам.

— Когда-нибудь раньше вы их видели? — спросил Ильтай Узаков.

Валя отрицательно покачала головой.

— Как они выглядели?

— Невысокие такие, в черных полушубках и в валенках. Один вроде казах, другой русский.

— Старшина, сообщите подполковнику о случившемся, — приказал Ильтай.

У начальника райотдела подполковника Кунесбаева уже сидели сотрудники ГАИ.

— Обстановка нам неясна, — сказал он. — Но пока суть да дело, необходимо немедленно закрыть все выезды из райцентра, проверять всех подозрительных. Я свяжусь с областью, вызову эксперта и инструктора с собакой. Из райцентра машины сегодня наверняка не выезжали, все дороги занесло. Как вы думаете, товарищ лейтенант? — обратился подполковник к сотруднику ГАИ.

— Сегодня, товарищ подполковник, из соседнего райцентра пришли бульдозеры, расчистили дорогу.

— Да, на этот раз дорожники проявили расторопность, — помолчав, сказал подполковник. — Ну что ж, приступайте к делу. А вы, товарищ старший лейтенант, — обратился он к Ильтаю, — останьтесь. Сейчас подойдет следователь, отправимся на место происшествия.

Когда оперативная группа в составе подполковника Кунесбаева, следователя капитана милиции Айтжанова, инспектора Ильтая Узакова и старшины Бексултанова вместе с кассиром Валей Семеновой прибыла к конторе райпотребсоюза, там дежурил сержант милиции Иванов.

— В помещение никто не заходил, — ответил он на вопрос подполковника.

Следователь осмотрел дверь, следы на крыльце, но замок открывать не стал.

— Осмотр делать не будем, — распорядился начальник, — завтра подъедут эксперты из Алма-Аты. А пока опечатать дверь. Товарищ Иванов, вам придется подежурить до утра.

На рассвете жителей поселка разбудил гул самолета. Еще не успел он сделать посадку, милицейский «газик» был уже на месте.