Шракбек Кабылбаев - Преступления могло не быть!

По-прежнему недоверчиво глядя на капитана, заключенный встал и вместе с ним направился к выходу.

На крыльце они закурили, затем неторопливо зашагали по дорожке между бараками. Заключенный шел молча, думая о чем-то своем. Они поравнялись со стендами наглядной агитации. Возле пустой витрины Тишкин остановился. Достал из кармана кнопки, попросил:

— Помогите прикрепить.

Ильин приложил к щиту верхний край листа бумаги, вогнал кнопки в фанеру. И только потом бросил взгляд на плакат. Крупными буквами над карикатурой было выведено: «Позор тунеядцу Ильину».

Заключенный побагровел, с минуту молчал и вдруг рассмеялся.

— Это что, самокритика, гражданин начальник?

— Я знал, что вы умный парень, — ответил Тишкин, — правильно воспримете критику.

— Умные в колонии не сидят, — заметил осужденный. Но чувствовалось, что слова начальника ему пришлись по душе.

— От вас зависит, — убежденно произнес Николай Михайлович, — последний срок отбываете или нет. В честной жизни есть место каждому. Посмотрите, как живет большинство заключенных, — продолжал Тишкин. — Они не теряют времени зря. Приобретают специальности, учатся в школе.

Капитан взглянул на Ильина. Тот стоял наигранно равнодушный, но слушал внимательно.

— Копаются целый день в стружке, — пренебрежительно процедил Ильин.

— А ну, пошли на производство, я вам покажу, как там «копаются», сказал Тишкин тоном, не допускающим возражений.

Отступать было поздно. Ильин пожал плечами и согласился идти на мебельную фабрику. Капитан Тишкин водил его из цеха в цех, рассказывал о людях, о том, как они трудятся, как становятся на правильный путь. В столярной мастерской осужденный замедлил шаг, в глазах его загорелся огонек. Это не ускользнуло от внимания Николая Михайловича. «Нет, не пропащий Ильин человек», — подумал он. Возле склада готовой продукции остановились:

— Вот представьте себе, что в эти вещи вложен и ваш труд. Купит их какой-нибудь труженик, добрым словом помянет вас. Ведь вы не горе, как раньше, а радость принесете в его дом. Так-то, Ильин.

Прошла неделя. Все это время Тишкин не выпускал из поля зрения Ильина. Тот выходил на производство каждый день, но работал лениво. Капитан понимал, что заключенный все еще находится в состоянии апатии, безразличия ко всему, что его окружает. Видимо, нужно было чем-то всколыхнуть его.

Николай Михайлович вспомнил: как-то в разговоре Ильин обмолвился, что из всей родни у него в живых осталась только сестра, но и о той давно ничего не известно. «Хорошо бы разыскать ее», — подумал Тишкин. И он послал несколько запросов.

А между тем Ильин в очередной раз сорвался: обругал ни за что ни про что мастера, бросил работу. Тут же в цехе члены бригады устроили собрание.

— Ты что, — возмущались заключенные, — хочешь по-прежнему бездельничать? За чужой счет жить? То ему табачку дай, то сахарку. Хватит. Не будешь работать — не жди спокойной жизни.

После собрания Тишкин разыскал Ильина. Заключенный сидел на скамейке, понурив голову. Капитан присел рядом.

— Они же вам добра хотят.

— Сволочи! — выругался Ильин. — Своего жрут.

— А вам больше нравятся тунеядцы и их подпевалы? — спросил Тишкин. Не дождавшись ответа, продолжал: — Те не ругают. Но им наплевать и на вас, и на ваше будущее. Бригада же хочет, чтобы вы стали работящим человеком. Да, что говорить… — капитан поднялся, поправил фуражку. — Зря, видно, я о вас хлопотать начал.

— Насчет чего? — поднял голову заключенный.

— Договорился с начальником, что вас столярному делу учить будут.

Ильин помолчал с минуту и тихо сказал:

— Я буду, гражданин начальник, учиться на столяра.

Он сдержал слово: пошел в столярную мастерскую, стал старательно овладевать специальностью. Наблюдая за Ильиным на производстве, Тишкин видел, как преображается этот человек во время работы.

«Надо бы к общественной жизни его приобщить, да не все сразу, рассуждал Тишкин. — Трудно ему переламывать свой характер. Долго в нарушителях ходил».

В один из дней Николай Михайлович получил долгожданную телеграмму и выехал на станцию. Вернулся вместе с худенькой молодой женщиной. Проводил ее в комнату общих свиданий, а сам прошел в свой кабинет.

— Звали, гражданин начальник? — приоткрыл дверь Ильин.

— Да, заходите, садитесь.

Заключенный пристроился на стуле напротив Тишкина, вопросительно посмотрел на капитана.

— Вы как-то говорили, — произнес Николай Михайлович, — что никого из родных у вас нет. Так вот ваша сестра нашлась, приехала сюда.

— Шутите, гражданин начальник? — Ильин взволнованно вскочил.

— Разве этим шутят, — капитан тоже встал, прошелся по комнате. — Тут дело в другом. Что я ей скажу о вас? Хвалить пока не за что, а ругать вроде неудобно.

— Не говорите ей о моем прошлом, — голос заключенного дрогнул. — Я на нем крест ставлю.

Николай Михайлович легонько подтолкнул Ильина к выходу:

— Идите! Сестра ждет вас в комнате свиданий.

— Спасибо! — уже из-за двери крикнул Ильин.

Шло время. Разговор с сестрой, ее письма помогли Ильину разобраться в своих ошибках. Он начал интересоваться жизнью коллектива, записался в библиотеку. Теперь после работы его всегда можно было встретить с книгой в руках. Новый, светлый мир открывался его глазам. Впервые он почувствовал, что вокруг много интересного.

Ильин успешно освоил столярное дело и вскоре стал передовиком производства. Особенно ему запомнился день, когда он впервые перевыполнил норму. После работы увидел «Молнию»: «Сегодня столяр Ильин дал 120 процентов!»

Однажды Тишкин встретил Ильина возле клуба. Поинтересовался, как дела.

— Письмо от сестры получил вчера, — сказал заключенный. — Пишет, договорилась на фабрике… Как выйду на свободу, примут меня на работу.

— Ну, и что вы решили?

— Буду жить у сестры, честно жить и работать, — твердо ответил Ильин.

Каждый думал о своем. Ильин — сейчас уверенно о своем будущем. Капитан пока еще с тревогой и некоторыми опасениями: парень меняет характер, и еще немало трудностей на его пути.

— Вам бы только измываться! — кричал мальчишка, вырываясь из крепких рук воспитателя.

— Вот, Ислам Гаффарович, — выпалил запыхавшийся лейтенант, — опять этот герой в карты играл.

— Ну и играл! Ну и наказывайте! — и мальчишка вдруг заревел дико и истерично.

Высокий молодой лейтенант, немного отдышавшись, подошел к столу и налил в стакан воды. Но в один миг от капризной мальчишеской руки стакан разлетелся вдребезги. Подполковник Ислам Гаффарович Саттаров взял со стола графин:

— На-ка, друг, и этот сосуд хлопни. Ну что, не желаешь? Тогда садись…