Джавахарлал Неру - Открытие Индии

На деревни были наложены огромные штрафы. Согласно заявлению Эмери в палате общин, общая сумма коллективных штрафов дострхгала 9 миллионоврупий, и всчет этой суммы взыскали 7850 тысяч рупий. Как удалось получить эти деньги с голодающих, несчастных бедняков — это другое дело, но никакие события, имевшие место в 1942 году или после, ни расстрелы, ни пожары, в которых была површна полиция, не вызывали таких жестоких страданий, как этот насильственный сбор штрафов. Взыскивались не только установленные штрафы, по часто и значительно большие суммы, причем излишек исчезал в процессе взыскания.

Все условностр1 и увертки, которыми обычно прикрываются действргя правительств, были отброшены в сторону, и в качестве символа власти и авторитета оставалась лишь голая сила. К уверткам не было более нужды прибегать, ибо английской мощи удалось, по крайней мере ка время, подавить как ненасильственные, так и насильственные попытки заменить власть англргчан национальной властью. Власть англичан была в Индии полной и безраздельной. Индия потерпела неудачу в том окончательном испытании, в котором имеют значение лишь сила и мощь, а все остальное представляет собой увертку и не имеет отношения к делу. Она потерпела неудачу не только вследствие английского военного могущества и смятения умов, вызванного военной ситуацией, но и потому, что многие индийцы не были подготовлены к той последней жертве, которую требует свобода. Итак, англичане считали, что они прочно установили свое господство в Индии, и они не видели причин для того, чтобы вновь ослабить его.

РЕАКЦИЯ ЗА ГРАНИЦЕЙ

Строгая цензура закрыла непроницаемым занавесом события в Индии. Даже газетам в Индии не разрешалось предавать гласности многое из того, что ежедневно происходило, и за телеграммами, отправляемыми в другие страны, устанавливался все более строгий надзор. В то же самое время за границей вовсю была развернута официальная пропаганда и распространялись ложные и тенденциозные версии событий. Особенно эта пропаганда наводняла Соединенные Штаты Америки, ибо с общественным мнением там приходилось считаться и в поездки по стране посылались сотни лекторов и других лиц, как англичан, так и индийцев.

Даже если оставить в стороне эту пропаганду, то естественно, что в Англии, страдающей от напряжения и тревог войны, чувствовалось негодование против индийцев, и особенно против тех, кто в такое критическое время прибавлял им забот. Это негодование раздувалось односторонней пропагандой, и в еще большей степени оно росло в результате убежденности англичан в собственной непогрешимости. То обстоятельство, что они ничего ие знали о чувствах других, было источником их силы, и служило оправданием тех действий, которые предпринимались от их имени, и давало возможность и дальше приписывать любые неудачи несправедливости других, которые не в состояния оценить очевидных добродетелей англичан. Эти добродетели теперь снова были подтверждены успехом английских войск и индийской полиции в подавлении тех индийцев, которые осмеливались поставить их под сомнение. Существование империи было оправдано, и Черчилль заявил, имея в виду Индию: «Я стал первым министром короля не для того, чтобы председательствовать при ликвидации Британской империи». Сказав это, Черчилль, несомненно, отразил точку зрения огромного большинства своего народа и даже многих из тех, кто раньше критиковал теорию и практику империализма. Лидеры английской лейбористской партии, стремясь продемонстрировать, что они в своей приверженности империи не отстают от других, поддержали заявление Черчилля и «подчеркнули решимость английского народа сохранить в целости империю после войны».

В общественном мнении в Америке, носколъку оно интересовалось далекой для него проблемой Индии, не было единодушия, ибо люди там не все в одинаковой степени убеждены в добродетелях английского правящего класса и неодобрительно смотрели на империи других народов. Они стремились также завоевать расположение Индии и полностью использовать се ресурсы в войне против Японии. Однако односторонняя и тенденциозная пропаганда неизбежно принесла свои плоды, и появилось убеждение, что индийская проблема слишком сложна для них и что, во всяком случае, им трудно вмешиваться в дела своего английского союзника.

Что думали об Индии те, кто был у власти в России, пли что думал там народ вообще об этой стране, невозможно было сказать. Они были слишком заняты своими колоссальными военными усилиями и изгнанием захватчиков из своей страны, чтобы думать о делах, не затрагивающих их непосредственно. Но они привыкли заглядывать далеко в будущее, и вряд ли они будут игнорировать Индию, которая почти соприкасалась с их границамрх в Азии. Какова будет их политика в будущем, никто не мог сказать, за исключением того, что она будет реалистичной и главное внимание будет уделять увеличению политической и экономической мощи СССР. Они тщательно избегали всякого упоминания об Индии, но в ноябре 1942 года по сличаю двадцать пятой годовщины Советской революции Сталин заявил, что их политика имела своей целью отмену расовой исключительности, равноправие народов и целостность их территорий, освобождение порабощенных народов и восстановление их суверенных прав, предоставление каждому народу устроиться так, как он желает, оказание экономической помощи пострадавшим народам и содействия в деле достижения ими благосостояния, восстановление демократических свобод, уничтожение гитлеровского режима.

Что касается Китая, то было ясно, что, какова бы ни была реакция народа на наши любые конкретные действия, симпатии китайского народа целиком на стороне свободы Индии. Эти симпатии имеют исторические корни, и даже более того, они имели своей основой понимание того, что если Индия но будет свободна, свобода Китая окажется в опасности. Не только в Китае, но и во всей Азии, в Египте ртна Среднем Востоке свобода Индии стала символом широкой свободы для других угнетенных и зависимых стран, пробным камнем в настоящее время и критерием будущего. Уэнделл Уилки в книге «One World» пишет: «Множество мужчин и женщин от Африки доАляски, с которыми я разговаривал, задавалрт мне вопрос, который стал почти символичным во всей Азии: А как насчет Индии?.. Начиная с Каира вопрос этот вставал передо мной на каждом шагу. Самый мудрый человек в Китае сказал мне: «Ког даосуществление стремления Индрти ксвободе было отложено до некоего времени в будущем, то в глазах общественного мнения на Дальнем Востоке пострадал от этого престиж не Великобрр1тании, а Соединенных Штатов».