Алла Ярошинская - Чернобыль. Большая ложь

Концепция категории «приемлемого риска» в ядерной безопасности как бы официально признает, что мир перешел в стадию сосуществования с особо опасными ядерными установками и уровнями ядерных технологий, которые неизбежно угрожают системе общество-природа. (Никто из ученых не может дать гарантии неповторения ядерной катастрофы, подобной чернобыльской, или использования АЭС террористом-маньяком в смертоубийственных целях. Последнее – ядерный терроризм – с каждым днем принимает все более грозную окраску и становится новым международным фактором ядерной опасности). Вместо того чтобы отказаться от таких технологий во имя спасения всего сущего на Земле, общество вынуждают согласиться жить в состоянии перманентного «приемлемого риска». Таким образом, узаконивается не только сам риск, но и величина его приемлемости. Ну а как же, в таком случае, права человека? Об этом предпочитают умалчивать.

Ученые, предлагающие подобный «контракт» государства с обществом (их главный «научный» аргумент – а в США уже давно так делают!), не учитывают, что ядерный риск и ядерный приемлемый риск из-за глобальности стоящих за ними проблем выживания человеческой цивилизации должны оцениваться прежде всего не в техническом их измерении, а в экологическом и философско-гуманитарном.

Степень опасности зависит от степени опасности ядерной установки или ядерной технологии, а также от индивидуального риска.

Главная психологическая проблема на уровне обыденного мышления новой ценностной установки нескольких западных стран, направленной на внедрение в массовое сознание категории ядерного «приемлемого риска», состоит в том, что, возведенная в ранг закона, она не оставляет для граждан свободы выбора, который является главной ценностью человеческого Бытия. Если человечество добровольно согласится на новую ценностную установку о приемлемом ядерном риске, значит, оно само сознательно сделает такой выбор. Если граждане в законном порядке должны подчиниться такому властному решению, то категория ядерного «приемлемого риска» трансформируется в новейшую категорию «вынужденности риска», что отнюдь не одно и то же.

В обществе множества рисков и вызовов еще нет понимания и разграничения категорий «риска» и «приемлемого риска» в самом широком смысле и категорий «ядерного риска» и «приемлемого ядерного риска». Если в каких-либо простых неядерных установках и технологиях обе эти категории риска, возможно, имеют право на существование, то в сфере особо опасных ядерных установок и технологий, с вероятными радиоактивными глобальными загрязнениями окружающей среды и многочисленными поражениями населения, применение этих категорий вызывает, по меньшей мере, сомнения.

Применение концепции приемлемого ядерного риска будет накапливать эти «приемлемые риски», трансформируя их в «отложенные риски», и в конечном счете – в «неприемлемые риски» для будущих поколений человечества, которые могут привести к его гибели.

Вот и получается, новое содержание категории ядерного «приемлемого риска» обретает новую старую философскую сущность риска, угрожающую самой жизни на Земле.

Во время боевого применения ядерного оружия в Хиросиме и Нагасаки, войсковых учений с применением ядерного оружия в СССР и США (более двух тысяч ядерных взрывов), крупнейших ядерных антропогенных катастроф на ядерных объектах гражданского и военного назначения: Хэнфорд (США, 1944–1956), Южный Урал (СССР, 1949–1956, 1967), Уиндскейл (Великобритания, 1957), «Три Майл Айленд» (США, 1979), Чернобыль (СССР, 1986), Томск-7 (Россия, 1993) – первому ядерному (радиационному) удару подверглись сотни миллионов людей. Выжившие до сих пор проживают на пораженных радиацией территориях в условиях ежедневного радиационного риска.

По последним сведениям Международного комитета радиационной защиты, основанным на предоставленных ООН цифрах радиационных доз, которые получило население с 1945-го по 1989 год, 1 174 600 человек умерли из-за рака после облучения. Новая модель исследований Европейского комитета по проблемам радиационного риска предсказывает в будущем еще 61 600 000 смертей от рака, 1 600 000 смертей новорожденных и 1 900 000 других смертей.

Что испытывает человек, получивший первый ядерный удар? Вот основные морально-психологические проблемы, возникающие у людей, переживших риск первого ядерного удара и продолжающих испытывать ежедневный радиационный риск (по исследованиям российских экспертов):

– ощущение бессмысленности бытия или полная потеря смысла жизни;

– дефицит эмпатии (готовности к сопереживанию) со стороны прежде всего властей;

– чувство депривации (изоляции);

– ностальгические переживания;

– осознание себя, своей семьи как «подопытных кроликов» для науки;

– страхи за здоровье детей и свое здоровье;

– страхи за будущее детей и внуков;

– отчаяние из-за невозможности изменить ситуацию.

В случае с ядерной катастрофой на ЧАЭС отдельно следует выделить «чернобыльский» и «постчернобыльский» синдромы, в основе которых лежит непреходящее ощущение горя ни в чем неповинного человека.

Одной из малоисследованных сторон «постчернобыльского» синдрома является обращение людей, переживших атомную катастрофу, к Богу. Разуверившись в том, что их проблемы будут решены властями, люди, вместо того чтобы пытаться самостоятельно найти выход из положения, оставить опасные радиационно загрязненные территории, обращаются к Богу. Они требуют от властей уже не льгот, «чистых» продуктов или медикаментов, а восстановления или строительства новых храмов. В борьбе за возможность молиться в церквах на своей радиационной земле они доходят до самых высоких инстанций, нередко добиваясь такого результата.

Нравственная квинтэссенция этой проблемы заключена в высказывании героя и жертвы катастрофы на Чернобыльской атомной станции Л. П. Телятникова: «Обидно, но Чернобыль так ничему нас и не научил, хотя пора бы уж и осмыслить его уроки… Поэтому будущие чернобыли вызревают в нас самих, в нашем отношении к миру, к людям, себе…»

А доктор химии и медицины Джон Гофман дал свое заключение, основанное на многолетних исследованиях влияния радиации на здоровье человека: «…те, кто думает о благе своих потомков, должны стараться избегать воздействия радиации».

Накапливавшиеся в течение нескольких столетий существования техногенного общества всевозможные риски достигли своей критической массы к концу XX века. Биосфера, возникшая 3,5 миллиарда лет назад, прошла сквозь сложнейшие эволюционные процессы и превращения, сохранив при этом большинство жизненных форм, которые существовали в ней за всю ее историю, теперь оказалась, по сути, в подчинении социосферы, сформировавшейся гораздо позже нее.