Дэвид Уайз - Охота на «кротов»

— Я пишу своей тете, — ответила я.

— Мы также в курсе, что вы пишете в Австралию. А кто живет там?

— Моя бывшая горничная в Германии.

— А в Монтевидео?

— Еще одна моя тетя.

У моей матери было пять сестер. Это меня взбесило, и я сказала: «Послушайте, это свободная страна».

Они приходили снова и снова, изо дня в день. Они предложили мне пройти проверку на детекторе лжи, но я отказалась. Мой муж сказал: «Если ты не пройдешь, тебя упекут в тюрьму». Но я не стала этого делать, а Сашу проверяли на детекторе лжи в ФБР. Он с готовностью прошел эту проверку».

В ФБР дело Орлова передали Куртленду Джонсу. Высокого роста, с мягким говором жителя штата Вирджиния, из Линчбурга, он пришел в ФБР в 1940 году по окончании юридического колледжа. Осенью 1964 года, когда Джонс получил это дело, он был начальником контрразведки Вашингтонского отделения ФБР.

«Дело Орлова получило название „Неизвестный Саша“» [188],— сообщил Джонс. ФБР завело досье в начале 1962 года, сразу после приезда Голицына. Каждого подозреваемого в том, что он является «Сашей», начиная с Питера Карлоу, заносили в это досье. «В деле находилось пять или шесть серьезных кандидатов, каждый из которых мог оказаться Сашей, — сказал Джонс, — и, вероятно, еще несколько имен, взятых в связи с этим в проверку».

Независимо от результатов проверки Орлова на полиграфе агенты ФБР очень плотно работали с ним.

Допросы в вашингтонском отделении продолжались. Галерея находилась под постоянным наблюдением. «Он был доведен до отчаяния», — сообщила Элеонора Орлова, объясняя, что случилось дальше.

Здание «Вашингтон пост» примыкало с тыльной стороны к советскому посольству, и однажды в апреле Орлов, который все еще работал водителем грузовика в редакции, проскользнул в посольство через черный ход. «Днем он вернулся домой, — вспоминала Элеонора Орлова, — и сообщил: «Я был в советском посольстве и попросил адрес матери. Я обратился также с просьбой о помощи моей матери, так как ФБР заявило, что ей придется очень плохо, если я не признаюсь, что являюсь двойным агентом. А я даже не знаю, жива ли она»».

По словам Элеоноры, вначале показалось, что цель Орлова при посещении посольства состояла в том, чтобы выяснить, жива ли его мать или уже умерла и находится вне досягаемости ФБР. Но он сразу пояснил, что задумал гораздо большее. Он планировал их побег. «Он так боялся, что нас обоих арестуют. Кто позаботится о детях? Мы жили на 60 долларов в неделю». Муж признался, по словам Элеоноры, что обратился к советским представителям с просьбой о предоставлении политического убежища для себя, жены и двух сыновей. «Посольство дало согласие», — сообщил он.

В советском посольстве ему сказали, чтобы после окончания уроков в школе он подъехал к месту автомобильной стоянки торгового центра в Арландрии (часть Александрии), но не на своей машине, а в такси. Перед кегельбаном будет ждать автомобиль. «Он заберет вас с женой и детьми». По ее словам, Орлов приказал ей на следующий день привезти детей в такси на автомобильную стоянку; было только неясно, будет ли он там тоже.

Элеонора Орлова не горела желанием бежать в Советский Союз. «Я была как безумная, — вспоминает она. — Я пригласила своего пастора. Он пришел, опустился на колени и молился вместе со мной. Он сказал: «Не уезжай к русским, не делай этого». Я позвала подругу и спросила ее, что если со мной что-то случится, возьмет ли она на себя заботу о моих детях? Я подумала, что передо мной два пути: броситься с моста Вильсона или ехать к автомобильной стоянке. Мне разрешили взять с собой только мое водительское удостоверение и ключи от машины».

На следующий день Элеонора отвезла мужа в Вашингтон на очередной допрос в ФБР, затем вернулась домой. «Я спустилась, в цоколь и обнаружила, что у одной из моих кошек родилось четыре котенка. И это решило все. Я не смогла покинуть дом. Просто не смогла. Итак, я осталась. Я знала, что в пять часов мой муж вернется домой с допроса. Я просто сидела и ждала. Он пришел и сказал: «В чем дело? Мне разрешили уехать. Передо мной извинились и сказали, что я могу уехать с женой. Назавтра мы свободны. Но ты меня не послушалась». Он очень разозлился. Он даже подумал, что я работаю на ФБР. Это был серьезный довод. Очень серьезный».

В ФБР его спросили, где он был накануне.

— В советском посольстве.

— Да, мы знаем.

— Я пытался выяснить адрес своей матери.

«Если бы мой муж был русским шпионом, ему бы не

пришлось идти в посольство. Он бы нашел более безопасный способ связаться с ними. Может, он брал их (ФБР) на пушку, но это слишком опасная игра».

Но если Орлов надеялся, что все невзгоды позади, он ошибался. Для охотников за «кротами» в Лэнгли посещение Орловым советского посольства стало окончательными доказательством его шпионской деятельности в пользу Советского Союза. Для его жены это был акт отчаявшегося человека, который, опасаясь ареста, надеялся защитить свою семью.

Убежденный в том, что «Саша» «загнан в нору», Джеймс Энглтон постоянно интересовался в ФБР, как идет расследование. «Джим все время держал его под контролем, — сказал Джеймс Нолан-младший, бывший контрразведчик ФБР. — Постоянно спрашивал: «Вы «раскрутили» дело Орлова? Что нового по Орлову?» Энглтон использовал это дело, чтобы держать ФБР в постоянном напряжении. — Если ему ни к чему было придраться, он донимал нас расспросами об Орлове», — говорил Нолан.

Нажим со стороны ЦРУ не ослабевал. Под началом Куртленда Джонса агенты ФБР держали семью Орловых под наблюдением многие годы.

Как-то неожиданно, после последнего допроса Орлова, целая вереница новых клиентов стала посещать его галерею. Некоторые из них открыто представлялись агентами ФБР. Их действиями руководил Джозеф Первес, специальный агент вашингтонского отделения ФБР. «Первес пришел заказать рамку для фотографии, на которой Гувер пожимал руку какому-то парню на фоне флага и герба, — вспоминала Элеонора. — Потому пришел мистер Джонс, потом несколько агентов ФБР» [189].

«Джонс приезжал каждый год, привозил нам полную корзину яблок. Довольно долго он присылал нам поздравительные рождественские открытки.

У Первеса был серый карликовый пудель, он держал его на руках. Кошка частенько пыталась напасть на пуделя, защищая свою территорию. Однажды мы изготовили для мистера Первеса раму для портрета его жены. Мы вставили в рамы несколько фотографий Гувера, обменивающегося рукопожатиями с агентами».

Возможно, одним из наиболее необычных побочных продуктов всего периода охоты на «кротов» явилось огромное количество фотографий Дж. Эдгара Гувера, директора ФБР и символа ярого антикоммунизма в Америке в течение десятилетий, вставленных в рамы для ФБР человеком, которого Гувер и Энглтон подозревали как советского шпиона, легендарного «Сашу».